Признаки маскированной депрессии. Анатомия Депрессии: чувства, мысли, тело, поведение

Специалисты выделяют более 250 симптомов депрессивного расстройства. Насколько различаются между собой депрессии , настолько и разнообразнее их клинические симптомы. Тем не менее, существует ряд признаков депрессии, которые отвечают и диагностическим критериям.

Признаки начала депрессии

В каждом отдельном случае болезни признаки начала депрессии могут быть различными и выражаться в разной степени. Все множество этих признаков условно разделяется на четыре главные группы.

Группами начальных признаков депрессии являются:

• эмоциональные признаки;
• нарушение ментального состояния;
• физиологические признаки;
• нарушение поведенческого статуса.

Выраженность признаков зависит от длительности заболевания и наличия предшествующих физических и умственных нарушений.

Эмоциональные признаки
Эмоциональные признаки начала депрессии указывают на ухудшение эмоционального статуса больного и чаще всего сопровождаются снижением общего настроения.

К эмоциональным признакам депрессии относятся:

• изменчивое настроение с резкой сменой веселья на тоску;
• апатия;
• крайнее уныние;
• подавленное, гнетущее состояние;
• ощущение тревоги, беспокойства или даже беспричинного страха;
• отчаяние;
• понижение самооценки;
• постоянное недовольство собой и своей жизнью;
• утрата интереса и удовольствия от работы и окружающего мира;
• ощущение вины;
• ощущение ненужности.

Нарушение ментального состояния
У пациентов с депрессией наблюдаются признаки нарушения ментального состояния, проявляющиеся в замедлении умственных процессов.

Основными признаками нарушения ментального состояния являются:

• трудность в сосредоточении;
• невозможность сконцентрировать внимание на определенной работе или действии;
• выполнение простых задач за более длительное время – работа, которую раньше человек выполнял за несколько часов, может занимать весь день;
• «зацикленность» на своей никчемности – человек постоянно думает о бессмысленности своей жизни, у него преобладают только негативные суждения о себе.

Физиологические признаки
Депрессия проявляется не только в угнетении эмоционального и ментального статуса пациента, но и в нарушениях со стороны органов и систем. Главным образом страдает пищеварительная и центральная нервная системы. Органические недомогания при депрессии проявляются различными физиологическими признаками.

Основные физиологические признаки депрессии

Основные физиологические изменения	Признаки
Нарушения со стороны желудочно-кишечного тракта	потеря аппетита либо, наоборот – переедание; быстрая и значительная потеря веса (до 10 килограмм за 1 – 2 недели ), а в случае чрезмерного употребления пищи – увеличение массы тела; изменение вкусовых привычек;
Нарушение сна	ночная бессонница с длительным засыпанием, постоянными пробуждениями ночью и ранним просыпанием (к 3 – 4 часам утра ); сонливость на протяжении всего дня.
Двигательные нарушения	заторможенность в движениях; суетливость – больной не знает куда деть свои руки, не находит себе места; судороги в мышцах; подергивание века; болевые ощущения в суставах и боли в спине ; выраженная усталость; слабость в конечностях.
Изменение сексуального поведения	Снижается или полностью пропадает сексуальное влечение.
Сбои в работе сердечно-сосудистой системы	повышение артериального давления вплоть до гипертонических кризов ; периодическое учащение сердечных сокращений, ощущаемое пациентом.

Нарушение поведенческого статуса

Часто первые симптомы депрессии выражаются в нарушении поведения больного.

Основными признаками нарушения поведенческого статуса при депрессии являются:

• нежелание контактировать с родными и друзьями;
• реже – попытки привлечь к себе и своим проблемам внимание окружающих;
• потеря интереса к жизни и развлечениям;
• неряшливость и нежелание следить за собой;
• постоянное недовольство собой и другими, которое выливается в чрезмерную требовательность и высокую критичность;
• пассивность;
• непрофессиональное и некачественное выполнение своей работы или любой деятельности.

В результате совокупности всех признаков депрессии жизнь больного изменяется в худшую сторону. Человек перестает интересоваться окружающим миром. Его самооценка значительно падает. В этот период повышается риск злоупотребления спиртными напитками и наркотическими препаратами.

Диагностические признаки депрессии

На основании этих признаков ставится диагноз депрессивного эпизода. Если депрессивные эпизоды повторяются, то эти симптомы говорят в пользу рекуррентного депрессивного расстройства.

Выделяют основные и дополнительные диагностические признаки депрессии.

Основными признаками депрессии являются:

• гипотимия – сниженное настроение по сравнению с присущей пациенту нормой, которое длится более двух недель;
• снижение интересов к какой-либо деятельности, которые обычно приносили положительные эмоции;
• повышенная утомляемость в связи со снижением энергетических процессов.

Дополнительными признаками депрессии являются:

• снижение внимания и концентрации;
• неуверенность в себе и снижение самооценки;
• идеи самообвинения;
• нарушенный сон;
• нарушенный аппетит;
• суицидальные мысли и действия.

Также почти всегда депрессии сопутствует повышенная тревожность и страх. Сегодня специалисты говорят, что нет депрессии без тревоги, как и тревоги без депрессии. Это значит, что в структуре любой депрессии присутствует компонент тревоги. Конечно, если тревога и паника доминирует в клинике депрессивного расстройства, то тогда такая депрессия называется тревожной. Немаловажным признаком депрессии является колебания эмоционального фона в течение дня. Так, у пациентов с депрессией часто наблюдаются скачки настроения в течение дня от легкой грусти до эйфории.

Тревога и депрессия

Тревога - неотъемлемый компонент депрессивного расстройства. Интенсивность тревоги варьирует в зависимости от вида депрессии. Она может быть незначительной при апатической депрессии или достигать уровня тревожного расстройства при тревожной депрессии.

Проявлениями тревоги при депрессии являются:

• чувство внутреннего напряжения – пациенты находятся в состоянии постоянно напряжения, описывая свое состояние как «в воздухе нависла угроза»;
• ощущение тревоги на физическом уровне – в виде дрожи, частого сердцебиения, повышенного мышечного тонуса, повышенная потливость ;
• постоянные сомнения относительно правильности принятых решений;
• тревога распространяется на будущие события – при этом, пациент постоянно боится непредвиденных событий;
• ощущение тревоги распространяется и на события прошлого – человек постоянно мучает себя и укоряет себя.

Пациенты с тревожной депрессией постоянно насторожены и ожидают самого худшего. Ощущение внутреннего беспокойства сопровождается повышенной плаксивостью и нарушениями сна. Также часто отмечаются вспышки раздражительности , которым свойственно тягостное предчувствие беды. Для ажитированной (тревожной) депрессии характерны разнообразные вегетативные нарушения.

Вегетативными симптомами при тревожной депрессии являются:

• тахикардия (частое сердцебиение);
• лабильное (неустойчивое) артериальное давление;
• повышенное потоотделение.

Также для пациентов с тревожной депрессией характерно расстройство пищевого поведения. Нередко приступы тревоги сопровождаются обильным поеданием пищи. В то же время, может наблюдаться и обратное – потеря аппетита. Вместе с расстройством пищевого поведения часто отмечается снижение полового влечения.

Расстройства сна при депрессии

Расстройство сна – один из самых первых симптомов депрессии, а также один из самых частых. По данным эпидемиологических исследований различные расстройства сна отмечаются у 50 – 75 процентов пациентов с депрессией. Причем это могут быть не только количественные изменения, но и качественные.

Проявлениями нарушения сна при депрессии являются:

• затрудненное засыпание;
• прерывистый сон и частые пробуждения;
• ранние утренние пробуждения;
• уменьшение продолжительности сна;
• поверхностный сон;
• кошмарные сновидения;
• жалобы на беспокойный сон;
• отсутствие чувства отдыха после пробуждения (при нормальной продолжительности сна).

Очень часто бессонница является первым симптомом депрессии, который заставляет пациента обратиться к врачу. Но, как показывают исследования, лишь небольшая часть пациентов получает в этот момент адекватную помощь. Связано это с тем, что бессонница интерпретируется как самостоятельная патология, а не симптом депрессии. Это ведет к тому, что пациентам вместо адекватного лечения выписываются снотворные средства. Они, в свою очередь, не лечат саму патологию, а устраняют только симптом, на смену которому приходит другой. Поэтому необходимо знать, что расстройство сна – это лишь проявление какого-то другого заболевания. Гиподиагностика депрессии ведет к тому, что пациенты обращаются уже тогда, когда депрессия принимает угрожающий характер (появляются суицидальные мысли).

Нарушения сна при депрессии включают как инсомнические расстройства (85 процентов), так и гиперсомнические (15 процентов). К первым относятся – расстройство ночного сна, а ко вторым - дневная сонливость.

В самом сне выделяют несколько фаз, каждая из которых обладает своими функциями.

К фазам сна относятся:
1. Фаза медленного сна

• дремота или стадия тета-волн;
• стадия сонных веретен;
• дельта-сон;
• глубокий сон.

2. Фаза быстрого или парадоксального сна

При депрессии отмечается сокращение дельта-сна, укорочение фазы короткого сна и увеличение поверхностных (первой и второй) стадий медленного сна. У больных с депрессией отмечается феномен «альфа – дельта – сна». Этот феномен по продолжительности занимает более одной пятой сна и представляет собой сочетание дельта-волн с альфа-ритмом. При этом амплитуда альфа-ритма меньше на несколько колебаний, чем при бодрствовании. Предполагается что данная активность в дельта-сне является результатом активирующей системы, которая не дает ингибирующим сомногенным системам полноценно функционировать. Подтверждением взаимосвязи нарушения быстрого сна при депрессии является тот факт, что при выходе из депрессии первым восстанавливается дельта-сон.

Депрессия и суицид

Согласно статистическим данным 60 – 70 процентов всех самоубийств совершается людьми, находящимися в глубокой депрессии. Большинство пациентов с депрессией отмечают, что хотя бы раз в жизни их посещали суицидальные мысли, а каждый четвертый хотя бы раз предпринимал попытку самоубийства.
Основным фактором риска является эндогенная депрессия, то есть депрессия в кадре шизофрении или биполярного психоза . На втором месте выступают реактивные депрессии, то есть депрессии, развившиеся как ответная реакция на травму или стресс .

Основная проблема суицида заключается в том, что многие, совершившие суицид, не получали квалифицированной помощи. Это значит, что основная часть депрессивных состояний остается недиагностированной. В эту группу депрессий в основном входят маскированные депрессии и депрессии при алкоголизме . Эти пациенты позже остальных получают психиатрическую помощь. Однако и пациенты, получающие медикаментозное лечение, также находятся в зоне риска. Виной тому частые и преждевременные прерывания лечения, отсутствие поддержки со стороны родственников. У подросткового поколения фактором риска суицида является прием некоторых лекарств. Доказано, что антидепрессанты второго поколения обладают способностью провоцировать суицидальное поведение у подростков.

Очень важно вовремя заподозрить суицидальное настроение у пациента.

Признаками суицидального настроения у пациентов с депрессией являются:

• проскальзывание суицидальных мыслей в разговоре в виде фраз «когда меня не станет», «когда смерть заберет меня» и так далее;
• постоянные идеи самообвинения и самоуничижения, разговоры о никчемности своего существования;
• тяжелое прогрессирование болезни вплоть до полной изоляции;
• перед планированием суицида пациенты могут попрощаться со своими родственниками - позвонить им или написать письмо;
• также перед совершением суицида пациенты нередко начинают приводить свои дела в порядок - составляют завещание и так далее.

Диагностика депрессии

Диагностика депрессивных состояний должна включать применение диагностических шкал, тщательный осмотр пациента и сбор его жалоб.

Опрос пациента с депрессией

В беседе с пациентом врач в первую очередь обращает внимание на длительные периоды подавленности, снижение круга интересов, моторную заторможенность. Важную диагностическую роль играют жалобы пациентов на апатию, утрату сил, повышенную тревогу, суицидальные мысли.
Существует две группы признаков депрессивного процесса, которые врач учитывает при диагностике. Это позитивная и негативная аффективность (эмоциональность).

Признаками позитивной аффективности являются:

• умственное торможение;
• тоска;
• тревога и ажитация (возбуждение) либо двигательная заторможенность (зависит от типа депрессии).

Признаками негативной аффективности являются:

• апатия;
• ангедония – утрата способности получать удовольствие;
• болезненное бесчувствие.

Важную диагностическую роль имеет содержание мыслей пациента. Депрессивные люди склонны к самообвинению и к мыслям суицидального содержания.

Депрессивным содержательным комплексом является:

• идеи самообвинения – чаще всего в грехе, в неудачах или смерти близких родственников;
• ипохондрические идеи – заключаются в убежденности пациента, что он страдает неизлечимыми болезнями;
• суицидальные мысли.

Также учитывается анамнез пациента, в том числе и наследственный.

Дополнительными диагностическими признаками депрессии являются:

• семейный анамнез – если среди родственников пациента были люди, страдающие депрессивным расстройством (особенно биполярным), или если среди ближайших родственников имелись суициды;
• тип личности пациента – тревожное расстройство личности является фактором риска для депрессии;
• наличие депрессивных или маниакальных состояний ранее;
• сопутствующие соматические хронические патологии;
• алкоголизм – если пациент неравнодушен к спиртному, то это также является фактором риска для депрессии.

Шкала депрессии Бека и другие психометрические шкалы

В психиатрической практике предпочтение отдается психометрическим шкалам. Они существенно минимизируют затраты времени, а также позволяют пациентам самостоятельно оценить свое состояние без участия врача.

Психометрическими шкалами для оценки депрессии являются:

• госпитальная шкала тревоги и депрессии (HADS);
• шкала Гамильтона (HDRS);
• шкала Цунга;
• шкала Монтгомери-Асберга (MADRS);
• шкала Бека.

Госпитальная шкала тревоги и депрессии (HADS)
Очень простая в применении и интерпретации шкала. Используется для скрининга депрессивных состояний у пациентов в стационаре. Шкала включает две подшкалы - шкалу тревоги и шкалу депрессии, каждая из которых содержит по 7 вопросов. В свою очередь, каждому утверждению соответствует четыре ответа. Врач задает эти вопросы пациенту, а он выбирает один из этих четырех, подходящий для него.
Далее проводящий опрос врач суммирует баллы. Количество баллов до 7 означает то, что у пациента нет депрессии. При 8 – 10 баллах у пациента имеется невыраженная тревога или депрессия. Если сумма баллов превышает 14, это говорит в пользу клинически выраженной депрессии или тревоги.

Шкала Гамильтона (HDRS)
Является наиболее популярной и часто применяемой шкалой в общемедицинской практике. Содержит 23 пункта, максимальный балл по которым составляет 52 балла.

Интерпретацией шкалы Гамильтона является:

• 0 – 7 баллов говорят об отсутствии депрессии;
• 7 – 16 баллов – малый депрессивный эпизод;
• 16 – 24 баллов
• более 25 баллов

Шкала Цунга
Шкала Цунга – это самоопросник по депрессии, который включает 20 пунктов. На каждый вопрос есть четыре варианта ответа. Пациент, заполняя самоопросник, отмечает крестиком ответ, который ему подходит. Максимально возможный суммарный показатель – это 80 баллов.

Интерпретацией шкалы Цунга является:

• 25 – 50 – вариант нормы;
• 50 – 60 – легкое депрессивное расстройство;
• 60 – 70 – умеренное депрессивное расстройство;
• более 70 – тяжелое депрессивное расстройство.

Шкала Монтгомери-Асберга (MADRS)
Данная шкала используется для оценки динамики депрессии в процессе лечения. Содержит она 10 пунктов, каждый из которых оценивается от 0 до 6 баллов. Максимальный суммарный показатель – это 60 баллов.

Интерпретацией шкалы Монтгомери-Асберга является:

• 0 – 15 – отсутствие депрессии;
• 16 – 25 – малый депрессивный эпизод;
• 26 – 30 – умеренный депрессивный эпизод;
• более 31 – тяжелый депрессивный эпизод.

Шкала Бека
Является одной из первых диагностических шкал, которую начали использовать для определения уровня депрессии. Состоит из 21 вопросов-утверждений, каждое из которых содержит 4 варианта ответа. Максимальный суммарный показатель – это 62 балла.

Интерпретацией шкалы Бека является:

• до 10 баллов – отсутствие депрессии;
• 10 – 15 – субдепрессия;
• 16 – 19 – умеренная депрессия;
• 20 – 30 – выраженная депрессия;
• 30 – 62 – тяжелая депрессия.

Перед применением необходимо проконсультироваться со специалистом.

Анатомируем депрессию? Какие чувства испытывает страдающий депрессией, какие мысли в депрессии Вас могут посетить, что ощущает и как себя ведет человек в депрессии.

Анатомия депрессии — это углубленное понимание состояния человека, и в отличие от ее симптомов — , мы подвергнем анализу чувства, мысли, ощущения и поведение депрессивного человека.

Предлагаю вместе пристальнее всмотреться в саму суть состояния человека, испытывающего острую депрессию.

Когда мы чувствуем себя глубоко несчастными или впадаем в депрессию, появляется целая лавина , мыслей, ощущений и способов поведения, как это показано в списке характерных симптомов депрессии.

Депрессия. Чувства.

Сильная эмоциональная встряска как реакция на переживание потери, расставания, отверженности или какой-нибудь проблемы, приносящей чувство унижения или потери,- это нормально.

Любые эмоции — важная часть жизни.

Они сигнализируют нам и остальным, что мы в беде, что в нашей жизни случилось что-то тяжелое. Но грусть может запустить депрессию, когда вызывает особенно негативные чувства и мысли.

Так начинает прогрессировать депрессия.

Несчастье ведет к депрессии.

Если Вы вспомните, когда последний раз начинали чувствовать себя несчастным, и опишите свои чувства, на ум придет множество различных слов:

• грустный,
• хандрящий,
• упавший духом,
• несчастный,
• унылый,
• подавленный,
• напряженный,
• жалеющий себя.

Сила этих чувств может меняться. К примеру, мы можем чувствовать все степени печали. 0т «слегка грустный» до «очень грустный».

Нормально когда эмоции приходят и уходят.

Но обычно депрессивные чувства не приходят сами по себе. Обычно они возникают вместе с тревогой, страхом, гневом и раздражительностью, безнадежностью и отчаянием.

Раздражительность — особенно часто встречающийся симптом депрессии, при пониженном настроении мы становимся нетерпеливыми, многие люди выводят нас из себя. Мы более склонны к вспышкам гнева.

Для некоторых людей раздражительность в депрессии более ярко выражена, чем грусть.

Чувства, наличие которых характеризуют депрессию, обычно рассматриваются как конечная точка, предел.

Мы в депрессии, мы грустим, настроение пониженно, хандрим, чувствуем себя жалкими и подавленными, отчаявшимися.

Но это так же и отправная точка: исследования показали, что чем более мы были подавленными в прошлом, тем вероятнее грусть принесет еще и и самообвинения.

Мы не только чувствуем грусть, мы так же чувствуем себя неудачниками, ни на что не годными, чувствуем, что нас никто не любит.

Эти чувства вызывают мощную самокритику: мы набрасываемся на себя, возможно ругаем на себя за эмоции: «Это глупо, почему я не могу просто покончить с этим и двигаться вперед?».

Подобная мысленная самокритика особенно сильна и потенциально ядовита.

Депрессия. Мысли.

Мы уже исследовали с Вами, как .

Представьте на минутку как можно живее следующую картину — и пострайтесь отметить, какие мысли к Вам приходят:

Вы идете один по незнакомой улице… Вы видите какого-то знакомого на другой стороне… Вы улыбаетесь и машете ему рукой… Человек не реагирует… просто как будто не замечает Вас… проходит мимо.

Напишите:

• Какие чувства это в Вас вызывает?

• Какие мысли или образы приходят Вам на ум?

Если Вы испробуете это задание на своих здрузьях, то, вероятно, обнаружите целый спектр реакций-ответов на эти 2 вопроса.

Наши эмоциональные реакции зависят от истории, которую мы себе рассказываем, от того, как наше сознание комментирует и интерпретирует информацию, постпающую от органов восприятия.

• Если у нас хорошее настроение. Текущий комментарий сознания скорее всего будет такой: человек, возможно не увидел меня, так как был без очков или слишком спешил. Эмоциональная реакция на событие слабая или даже никакая.

• Если у нас подавленное настроение. То наш внутренни голос скажет, что человек специально нас проигнорировал, что мы потеряли еще одного друга. Мы можем разозлиться или расстроиться еще больше. Эмоциональная реакция усиливается. Речь уже идет об одном из .

Негативные мысли могут вызвать депрессию или подпитывать ее, когда мы уже в плохом настроении.

Мы можем быстро углубиться в мрачное настроение, думая: «Со мной все всегда происходит не так».

Это настроение может затем вызвать самокритику вроде: «Ну почему я такая неудачница?».

Пока мы пытаемся вызвать причину нашей печали, наше настроение ухудшается. Пока мы погружаемся в вопросы о собственной никчемности, мы формируем целую структуру из негативных мыслей, готовых появится в будущем по первому требованию и усилить депрессию.

Депрессия. Тело.

Депрессия влияет на тело и весь организм.

80% процентов из тех, кто страдает от депрессии, жалуется своим врачам и психотерапевтам на тупые и острые боли в теле, которые не могут объяснить.

Большая их часть связана с усталостью и изнурением, приходящим с депрессией.

В общем, когда мы сталкиваемся с чем-то негативным или чувствуем негативные эмоции, или обдумываем негативные мысли, наше тело напрягается.

Когда организм чувствует угрозу, он готовится отразитьопасность, однако, самая древняя часть мозга не делает различия между наружней угрозой — тигром — и внутренними «угрозами», такими, как беспокойство о будущем или негативные воспоминания о прошлом.

Мысли и чувства влияют на тело: мы худеем или начинаем объедаться, нарушается сон и падает энергия в мышцах.

Верно и обратное: тело влияет на наши реакции, когда мы напряжены, мы склонны к агрессии или апатии и видим больше мнимых угроз.

Когда мы страдаем депрессией, мы можем почувствовать сильное неприятие любого сигнала, который выдаст наше тело.

Нежелание разбираться с болевыми ощущениями и с напряженной мимикой — это уход от проблемы и, как следствие, большее неосознанное напряжение в теле и разуме. Так, депрессия начинает влиять на наше поведение.

Депрессия. Поведение.

Депрессия заставляет вести себя иначе, и наше поведение также может подпитывать депрессию.

Депрессия определенно влияет на наши выборы, которые мы делаем в отношении того, что делать, а что нет, и как именно вести себя.

Если мы убеждены, что «мы не в порядке» или никчемны, насколько вероятно, что мы будем стремиться к тому, что ценим в жизни?

Мы начинаем отказываться от вещей, которые радуют, но кажутся «необязательными»:

• мы прекращаем занятия, которые нравятся,

• мы отказываемся от дел, которые раньше подпитывали нас,

• мы оставляем только работу и другие факторы стресса,

• в результате мы истощаем последние ресурсы.

Анатомия депрессии. Выводы.

• Скелет депрессии составляют 4 фактора: наши мысли, чувства, ощущения тела и поведение.

• Если у нас ранее была депрессия, то пониженное настроение со временем вызвать все легче и легче, потому что, когда оно возвращается, мысли,чувства, телесные ощущения и поведение, образуют между собой все более и более тесные связи.

• В итоге каждый фактор из 4-х может сам по себе вызвать депрессию.

• Разорвать круг усиления депрессивного состояния — это сделать сдвиг в способе осознавать, чувствовать, понимать, воспринимать и взаимодействовать в мире и с этим миром.

Напишите в комментариях , насколько сильно влияют на Вас каждый из 4-х компонентов анатомии депрессии, приведите примеры влияния каждого фактора на Ваше настроение.

Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра…

А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»

Депрессия — одна из наиболее серьезных проблем современного здравоохранения. Эксперты ВОЗ подсчитали, что к 2020 году депрессия будет одной из основных причин нетрудоспособности и займет второе место после кардиоваскулярной патологии . Несмотря на значимость проблемы, в большинстве случаев в общей практике диагностике и лечению депрессии уделяется недостаточно внимания. Распространенность депрессии еще только предстоит выявить, так как до настоящего времени в эпидемиологических исследованиях использовались различные определения и различные критерии депрессии, таким образом, значительное число таких пациентов остается вне поля зрения. Встречаемость депрессии на протяжении жизни составляет 5-12% у мужчин и 12-20% у женщин .

Термин «депрессия» является не совсем верным, в общей практике лучше использовать более широкий термин «депрессивные расстройства». Согласно классификации DSM-IV депрессивные расстройства делят на большое депрессивное расстройство (которое в свою очередь делится на несколько категорий), дистимию и депрессивные расстройства, не подпадающие под определение в классификации (разделяющееся на шесть подтипов). Большая депрессия — наиболее тяжелое проявление депрессивных расстройств, чаще всего встречающееся в психиатрической практике.

Депрессивные расстройства встречаются у 20-25% пациентов врача общей практики . Депрессивные нарушения могут быть и непосредственным проявлением соматического заболевания. «Помешательство при микседеме» было описано в литературе еще в 19 веке, и депрессия является наиболее типичным психическим симптомом гипотиреоза . Депрессивные расстройства могут возникать при длительно текущей анемии, ревматоидном артрите. Депрессию может вызывать прием некоторых лекарственных средств, прежде всего интерферон-альфа, глюкокортикоидов, резерпина. Вместе с тем соматические стимптомы могут быть непосредственным проявлением депрессии. Для определения соматических симптомов депрессии в литературе существует большое количество терминов: соматические, соматизированные, физические, телесные, соматоформные, болевые, психосоматические, вегетативные, необъяснимые с медицинской точки зрения, маскированные и т. д.

В исследовании Ohayon M. M. с соавт. изучалась представленность различных расстройств у пациентов с депрессией, оказавшихся на приеме у врача общей практики. Из рис. 1 видно, что большинство пациентов с депрессией имеют соматическое неблагополучие или хронический болевой синдром, с которыми и обращаются к врачам общей практики. В другом клиническом исследовании, включавшем 573 пациента с диагнозом большой депрессии, две трети (69%) из них предъявляли жалобы на разнообразные боли, что имело тесную связь с депрессией .

Единичные соматические симптомы являются основной причиной визитов к интернисту у более чем 50% пациентов с депрессией. В 20-25% случаев эти симптомы носят рецидивирующий или хронический характер . Kroenke K. с соавт. изучали причину самых частых жалоб пациентов, приходящих на прием к врачу общей практики, за трехлетний период и пришли к выводу, что большая их часть не имеет под собой органической основы (рис. 2). В другом широкомасштабном мультицентровом исследовании (1146 человек), проводимом ВОЗ, подтвердилось, что у двух третей пациентов с депрессией и соматическим заболеванием доминируют множественные, необъяснимые с медицинской точки зрения соматические симптомы.

Между тем значительное число пациентов с депрессией остается вне диагностики этого заболевания. Существует целый ряд причин недостаточной диагностики депрессивных расстройств в общей практике: это и преобладание множества соматических симптомов, и отсутствие жалоб на психическое неблагополучие. Зачастую врачи ошибочно рассматривают депрессию как естественный ответ на стрессовые жизненные события или соматическое заболевание. Вместе с тем депрессия может быть коморбидной основному неврологическому или соматическому заболеванию. Как показано в исследовании European Study Society study (DEPES II) , 65% пациентов с депрессией в общемедицинской сети страдают от сопутствующего заболевания, что вызывает определенные трудности в формулировке диагноза.

Практикующим врачам хорошо известно, что клинические проявления депрессивных расстройств зачастую не соответствуют установленным диагностическим критериям, так как проявляются рецидивирующими симптомами меньшей продолжительности, чем указано в классификации. Субсиндромальные проявления депрессивных расстройств не достаточно диагностируются вследствие полиморфности их проявлений. Чаще всего субсиндромальные депрессивные расстройства — это проявления «частично леченных» синдромальных депрессивных расстройств, отягощающих течение основного заболевания. Например, субсиндромальное депрессивное расстройство встречается у 20-45% пациентов, перенесших инфаркт миокарда .

Из всех диагностически значимых проявлений депрессии два ключевых симптома текущего депрессивного эпизода носят соматический характер: утомляемость/слабость/апатия отмечается у 73% пациентов, бессонница/сонливость — у 63%. В исследовании Gerber P. D. некоторые соматические симптомы показали высокое прогностическое значение для позитивной диагностики депрессии: нарушения сна (61%), утомляемость (60%), наличие трех и более жалоб (56%), неспецифические мышечно-скелетные жалобы (43%), боль в спине (39%), неопределенно формулируемые жалобы (37%). Множественность неопределенных жалоб является наиболее надежным клиническим коррелятом депрессивного расстройства. В исследовании 1000 больных, обращающихся к врачам общей практики, показано, что только у 2% пациентов с депрессией отмечается один из соматических симптомов, а у 60% больных выявляется 9 и более соматических проявлений заболевания . Множественность, полисистемность соматических проявлений депрессии считается одной из основных причин низкой выявляемости ее в первичном звене медицинской помощи. Одним из дополнительных инструментов для диагностики соматических симптомов депрессии может служить Опросник соматических симптомов (SSI) (табл .) .

Каждый симптом оценивается по 5-балльной шкале (1 — нет, 2 — легкая степень, 3 — умеренная степень, 4 — тяжелая степень, 5 — очень тяжелая степень). Суммарный балл 52 и более может свидетельствовать о наличии соматических симптомов депрессии .

Депрессия является основным клиническим проявлением сезонных аффективных расстройств, часто встречающихся в общей практике. При сезонных аффективных расстройствах клинические симптомы возникают исключительно в темное время года — с конца октября по начало марта, а с приходом светлого времени года все симптомы самопроизвольно исчезают. Депрессия при сезонных аффективных расстройствах, как правило, легкая и проявляется сниженным фоном настроения, недовольством собой, подавленностью, постоянным чувством усталости, сниженной работоспособностью, уменьшением способности получать удовольствие . Не характерны выраженная социальная дезадаптация и суицидальные попытки. Характерны такие сопутствующие симптомы, как сонливость, синдром предменструального напряжения, булимия с пристрастием к высокоуглеводной, быстроусвояемой пище и увеличением массы тела на 3-5 кг. Весьма специфичны нарушения сна: отмечается и дневная сонливость, и увеличение продолжительности ночного сна, при этом, несмотря на длительный ночной сон, утром пациенты просыпаются невыспавшимися, разбитыми и сонливыми, поэтому такой сон и получил название «невосстанавливающий» .

Синдром предменструального напряжения тесно связан с сезонными аффективными расстройствами и также имеет в своей основе депрессивные расстройства. Для синдрома предменструального напряжения характерна легкая или умеренная депрессия с преобладанием соматических проявлений, не приводящая к выраженной дезадаптации. В случае выраженных психических нарушений и дезадаптации пациенток (сложности в учебе или работе, сниженная социальная активность, нарушение межличностных отношений) говорят о предменструальном дисфорическом расстройстве.

Ключевыми критериями диагностики синдромов предменструального напряжения и предменструального дисфорического расстройства являются :

Четкая приуроченность всех патологических клинических симптомов к лютеиновой фазе цикла (2-14 дней до менструации);

Самопроизвольная редукция всех клинических симптомов сразу после начала менструации;

Обязательное полное отсутствие клинических симптомов в первую неделю после менструации;

Регулярное появление соматических и психопатологических симптомов в лютеиновую фазу большинства циклов женщины на протяжении последнего года.

Клиническая картина синдрома предменструального напряжения насчитывает более 100 соматических и психических проявлений, однако депрессивные расстройства являются облигатными. Среди психических симптомов отмечаются сниженное, угнетенное, подавленное настроение; повышенная раздражительность; ворчливость, гневливость, конфликтность; быстрая утомляемость и недостаток энергии; агрессивность и враждебность; обидчивость и слезливость; ощущение постоянного внутреннего напряжения и тревоги; трудности в концентрации внимания и сниженная работоспособность . Характерны выраженные перепады настроения с приступами слезливости. Пациентам кажется, что их жизнь потеряла смысл, появляются ощущения собственной беспомощности и ненужности, бесперспективности и безнадежности. Наряду с эмоционально-аффективными расстройствами при синдроме предменструального напряжения практически всегда имеют место нарушения в мотивационной сфере: нарушения сна, проявляющиеся как в виде инсомнических, так и гиперсомнических расстройств. Пациентки отмечают трудности засыпания, частые ночные пробуждения, ранние утренние пробуждения, утреннюю невыспанность и дневную сонливость. Снижается половое влечение, повышается аппетит, наблюдаются приступы булимии с особой тягой к сладкой высокоуглеводной пище, могут появляться необычные пищевые пристрастия . Среди соматических жалоб пациенток с синдромом предменструального напряжения можно выделить увеличение и нагрубание молочных желез, ощущение тяжести и боли внизу живота и в пояснице, одутловатость, ощущение разбухания всего тела, увеличение массы тела, боли в мышцах, суставах, головные боли, несистемное головокружение, приливы, метеоризм, запоры, тахикардию, повышенную потливость.

Для специфического лечения расстройств настроения, в частности депрессии, врачами в течение не одного столетия использовались препараты зверобоя (Hypericum perforatum). Свое латинское название растение получило от слов «hyper», чрезмерно, и «eikon», видение. Для лечения «меланхолии» зверобой был впервые применен английским астрологом и травником Николсом Кульпепером в 1652 году . Сегодня препараты на основе экстракта зверобоя являются наиболее часто назначаемыми средствами для лечения депрессии в Европе, а в США в 2002 году препараты на основе Hypericum perforatum принимали 12% населения.

Экстракт зверобоя имеет сложный биохимический состав. Гиперфорин, относящийся к классу флованоидов, является субстанцией, обуславливающей антидепрессивное действие препаратов зверобоя . Гиперфорин в дозах, содержащихся в экстракте зверобоя, ингибирует обратный захват серотонина, норадреналина и дофамина , а также повышает уровень кортизола , стимулирует образование серотонина в нейронах головного мозга и влияет на ГАМКергические и глутаматергические системы мозга . В малых дозах гиперфорин стимулирует выброс ацетилхолина, а в больших — ингибирует его обратный захват . Этот эффект отмечен и в клинической практике: в отличие от синтетических антидепрессантов, препараты зверобоя не ухудшают когнитивные функции (быстрота реакции, кратковременная память, тест Струпа), а также не влияют на координацию . Таким образом, эффект препаратов на основе экстракта зверобоя обусловлен сложным биохимическим составом и сочетанием нескольких механизмов действия.

Эффективность препаратов в лечении депрессии легкой и умеренной степени тяжести доказана многочисленными клиническими испытаниями, а также метаанализом более 20 исследований, в которых принимали участие свыше 1500 человек . В рандомизированном двойном слепом плацебо-контролируемом мультицентровом исследовании Kasper S. с соавт. участвовали 332 пациента во время большого депрессивного эпизода умеренной или средней степени тяжести . Основным показателем эффективности был суммарный балл по шкале Гамильтона до и после лечения, дополнительными показателями являлись число респондеров (больных со снижением уровня депрессии по шкале Гамильтона более чем наполовину), процент ремиссии, уровень депрессии по шкалам Бэка и Монтгомери-Асберг, а также шкала общего впечатления пациента о проведенном лечении. Пациенты принимали экстракт зверобоя, содержащий гиперицин в дозах 600 мг/сут (1 группа) и 1200 мг/сут (2 группа) или плацебо (3 группа) в течение 6 недель. После курса лечения уровень депрессии в группах снизился на 11,6 ± 6,4, 10,8 ± 7,3 и 6,0 ± 8,1 балла по шкале Гамильтона соответственно (рис. 3).

В группах, получавших активный препарат, процент респондеров был достоверно большим по сравнению с плацебо (69,8% — в группе пациентов, получавших экстракт зверобоя в дозе 600 мг/сут, 61,3% — в группе пациентов, получавших экстракт зверобоя в дозе 1200 мг/сут, и 31,1% — в группе плацебо). Процент ремиссий составил 32,8% — в группе, получавшей активный препарат в дозе 600 мг/сут, 40,3% — в группе, получавшей активный препарат в дозе 1200 мг/сут, и 14,8% в группе плацебо. Уровень депрессии по шкалам Бэка и Монтгомери-Асберг также достоверно снижался в группах, получавших активный препарат. Большинство пациентов, принимавших препарат на основе экстракта зверобоя в данном исследовании, оценивали результаты лечения как хорошие и очень хорошие .

Одним из преимуществ препаратов экстракта зверобоя является быстрое нарастание эффекта. Клинический опыт показывает, что первые признаки эффективности лекарственных средств на основе Hypericum perforatum наблюдаются к началу 2 недели: улучшается настроение, нормализуется сон, появляется чувство активности, исчезают депрессивные идеи .

Основным преимуществом препаратов Hypericum perforatum является сочетание эффективности и высокой безопасности препарата. Следовательно, препараты зверобоя могут использоваться врачами общей практики при субсиндромальных депрессивных расстройствах, у пожилых пациентов с сопутствующими соматическими и неврологическими заболеваниями и принимающих по этому поводу различные медикаментозные средства. Назначение растительных препаратов у такой категории больных позволит не только уменьшить симптомы депрессии, но и избежать лекарственного взаимодействия и ухудшения течения основного заболевания. Эта идея нашла отражение в ряде клинических исследований. Так, препараты на основе экстракта зверобоя высокоэффективны и безопасны у пожилых пациентов с депрессией и ишемической болезнью сердца и не влияют на функцию сердечно-сосудистой системы. Препараты на основе Hypericum perforatum эффективны и безопасны у пациентов с хронической ишемией мозга и тревожно-депрессивными нарушениями .

У пациентов с преобладанием соматических жалоб в структуре депрессивного расстройства эффект препаратов зверобоя отмечается отсроченно — эти жалобы исчезают к началу 3 недели . В дозе 300 мг/сут препараты Hypericum perforatum показали свою эффективность в лечении синдрома предменструального напряжения: у 51% женщин выраженность симптомов уменьшилась более чем наполовину . В сочетании с фототерапией препараты зверобоя могут быть рекомендованы в качестве профилактического средства пациентам с сезонными аффективными расстройствами с конца сентября — начала октября по март.

Обсуждая безопасность препаратов на основе экстракта Hypericum perforatum, необходимо остановиться на побочных эффектах препарата, частота возникновения которых по разным данным составляет 1-39% . Побочные эффекты делятся на дерматологические, неврологические, психиатрические, кардиоваскулярные, гастроэнтерологические и урогенитальные. Фотосенситизация, один из наиболее частых дерматологических побочных эффектов, отмечена учеными еще в начале 20 века у животных, поедающих зверобой. Данные о фотосенситизации вследствие приема препаратов экстракта зверобоя противоречивы, тем не менее, пациентам, принимающим эти лекарственные препараты, не рекомендуется находиться на открытом солнце или посещать солярий. Среди неврологических побочных эффектов необходимо отметить головную боль, которая при приеме препаратов Hypericum perforatum возникает достоверно чаще, чем при приеме плацебо. Имеются отдельные сообщения о парестезиях в ответ на прием препаратов зверобоя.

Деприм — один из лекарственных препаратов, содержащих в своей основе экстракт Hypericum perforatum. Деприм выпускается в двух лекарственных формах — Деприм (таблетки) и Деприм форте (капсулы). В каждой таблетке Деприма содержится 60 мг стандартизированного сухого экстракта зверобоя. В каждой капсуле Деприма форте содержится 425 мг стандартизированного сухого экстракта зверобоя.Препарат может использоваться при субсиндромальной и соматизированной депрессии, при синдроме предменструального напряжения, сезонных аффективных расстройствах. Быстрое развитие антидепрессивного эффекта как в отношении психических, так и соматических симптомов депрессии в сочетании с высокой безопасностью позволяет широко использовать Деприм в общей практике.

Литература

Вознесенская Т. Г. Депрессия у женщин //Сonsilium-medicum. 2008. № 7. С. 61-67.

Соловьева Э. Ю. Смешанное тревожное и депрессивное расстройство в общей медицинской практике // Сonsilium-medicum. 2009. № 2. С. 61-67.

Табеева Г. Р. Соматические проявления депрессии // Сonsilium-medicum. 2008. № 1. С. 12-19.

Точилов В. А. Опыт лечения депрессии депримом // Журнал неврологии и психиатрии. 2000. № 5. С. 63-64.

Ушкалова А. В. Эффективность и безопасность Hypericum perforatum при психических расстройствах // Врач. 2007. № 9.

Чабан О. С., Хаустова Е. А. Терапия депрессивных и тревожно-депрессивных расстройств легкой и умеренной степени // Здоровье Украины. 2006. № 3. С. 2-3.

Bair M. J., Robinson R. L., Katon W. et al. Depression and pain comorbidity: a literature review // Arch Intern Med. 2003. V. 163. P. 2433-2445.

Bladt S, Wagner H. Inhibition of MAO by fractions and constituents of Hypericum extract // J Geriatr Psychiatry Neurol. 1994. V. 7 S57-S59.

Buchholzer M.-L., Dvorak C., Chatterjee S. S. et al. Dual modulation of striatal acetylcholine release by hyperforin, a constituent of St. John’s wort //JPET. 2002. V. 301. P. 714-719.

Dugoua J.-J., Mills E., Perri D. et al. Safety and efficacy of St. John’s wort (hypericum) during pregnancy and lactation // Can J Clin Pharmacol. 2006. V. 13. P. 268-276.

Franklin M., Cowen P. J. Researching the antidepressant actions of Hypericum perforatum (St. John’s wort) in animals and man // Pharmacopsychiatry. 2001. V. 34 S29-S37.

Gerber P. D., Barrett J. E., Barrett J. A. et al. The relashionship of presenting physical complaints to depressive symptoms in primary care patients //J Gen Intern Med. 1992. v. 7. P. 170-173.

Hamilton M. Frequency of symptoms in melancholia (depressive illness) //Br J Psychiatry. 1989. V. 154. P. 201-206.

Hammerness P., Basch E., Ulbright C. et al. St. John’s wort: a systematic review of adverse effects and drug interactions for the consultation psychiatrist // Psychosomatics. 2003. V. 44. P. 271-282.

Henriques S. G., Fraguas R., Iosifescu D. V. et al. Recognition of depressive symptoms by physicians // Clinics. 2009. V. 64. P. 629-635.

Hypericum perforatum. Monograph // Alternative Medicine Review. 2004. V. 9. P. 318-325.

Kasper S., Anghelescu I.-G., Szegedi A., Dienel A. et al. Superior efficacy of St John’s wort extract WS® 5570 compared to placebo in patients with major depression: a randomized, double-blind, placebo-controlled, multi-center trial // BMC Medicine. 2006. V. 4. P. 14-27.

Katon W. J. Clinical and health services relationships between major depression, depressive symptoms, and general medical illness // Biol Psychiatry. 2003. V. 54. P. 216-226.

Kroenke K., Mangelsdorff A. D. Common symptoms in ambulatory care: incidence, evaluation, therapy, and outcome // Am J Med. 1989. V. 86. P. 262-266.

Lett H. S., Davidson J., Blumenthal J. A. Nonpharmacologic treatments for depression in patients with coronary heart disease //Psychosomatic Medicine. 2005. V. 67. S58-S62.

McEwen B. S. Mood disorders and allostatic load // Biol Psychiatry. 2003. V. 54. P. 200-207.

Michaud C. M., Murray C. J., Bloom B. R. Burden of disease-implications for future research // JAMA. 2001. V. 285. P. 535-539.

Muller W. E., Singer A., Wonnemann M. et al. Hyperforin represents the neurotransmitter reuptake inhibiting constituent of Hypericum extract // Pharmacopsychiatry. 1998. V. 31. S16-S21.

Ohayon M. M., Schatzberg A. F. Using chronic pain to predict depressive morbidity in the general population // Arch Gen Psychiatry. 2003. V. 60. P. 39-47.

Rudisch B., Nemeroff C. B. Epidemiology of comorbid coronary artery disease and depression // Biol Psychiatry. 2003. V. 54. P. 227-240.

Schuyler D. Depression comes in many disguises to the providers of primary care: recognition and management // J S Med Assoc. 2000. V. 96. P. 267-275.

Siepmann M., Krause S., Joraschky P. et al. The effects of St John’s wort extract on heart rate variability, cognitive function and quantitative EEG: a comparison with amitriptyline and placebo in healthy men // Br J Clin Pharmacol. 2002. V. 54. P. 277-282.

Stevinson C., Ernst E. A pilot study of Hypericum perforatum for the treatment of premenstrual syndrome // BJOG. 2000. V. 107. P. 870-876.

Tamayo J. M., Roman K., Fumero J. J. et al. The level of recognition of physical symptoms in patients with a major depression episode in the outpatient psychiatric practice in Puerto Rico: An observational study // BMC Psychiatry. 2005. V. 5. P. 28.

Tylee A., Gandri P. The importance of somatic symptoms in depression in primary care // Prim Care Companion J Clin Psychiatry. 2005. V. 7. P. 167-176.

Tylee A., Gastpar M., Lepine J. P. et al. DEPRES II (Depression researche in European society II): a patient survey of symptoms, disability, and current management of depression in community. DEPS Steering Committee // Int Clin Psychopharmacol. 1999. V. 14. P. 139-151.

Wonnemann M., Singer A., Muller W. E. Inhibition of synaptosomal uptake of 3H-L-glutamate and 3H-GABA by hyperforin, a major constituent of St John’s wort: the role of amiloride sensitive sodium conductive pathways // Neuropsychopharmacology. 2000. V. 23. P. 188-197.

Ю. Э. Азимова, кандидат медицинских наук
Г. Р. Табеева, доктор медицинских наук, профессор
ММА им. И. М. Сеченова, Москва

СУИЦИДЫ

Угроза суицида у больного депрессией постоянно довлеет над врачом и в значительной степени предопределяет тактику лечения. Проблема суицидов в настоящее время широко разрабатывается психологами и социологами, однако в данной книге она рассматривается только в клиническом аспекте и лишь в отношении больных эндогенной депрессией. Принято считать, и это, очевидно, соответствует действительности, что у всех больных депрессией в той или иной степени имеются суицидные тенденции или во всяком случае в разной мере выраженное нежелание жить. Такие больные заявляют, что жизнь их тяготит, что они не думают о возможности суицида, по если бы смерть наступила естественно, из-за несчастного случая или болезни, это было бы но так уж плохо. В других случаях больной говорит, что он мечтает о смерти, хотя ничего не предпримет для ее наступления. У части больных имеются спорадические или постоянные суицидные мысли, и некоторые из них реализуют эти идеи в более или менее серьезных суицидных по пытках.

Поэтому важнейшая задача психиатра - правильно оцепить риск суицида у больного депрессией. Точка зрения, согласно которой врач всегда должен исходить из максимальной вероятности суицида и принять все крайние меры (госпитализация, строгий надзор и условиях больницы и т. д.), хотя, на первый взгляд, и

уменьшает возможность самоубийства, но едва ли может быть приемлемой. Во-первых, даже практически невозможно всех больных депрессией, вне зависимости от тяжести их состояния, госпитализировать. Кроме того, что более существенно, госпитализация, предпринятая без достаточных оснований, часто наносит непоправимый ущерб больному, подрывая его социальный статус, служебное положение, веру в себя, и, что очень важно и на что обычно мало обращают внимания, подрывает вору больного во врача.

Если больной и его родные могут действительно усмотреть в поведении врача прежде всего не заботу о больном, а стремление перестраховаться, то при следующем приступе заболевания, который может оказаться более тяжелым, они постараются утаить от психиатра проявление болезни или попросту вовремя не обратятся к нему. В этом случае риск суицида будет очень вы­соким. Поэтому, придя к решению госпитализировать больного, врач должен объяснить ему и его близким необходимость данного шага, хотя в этот момент объяснения могут и не встретить понимания. Однако в дальнейшем, когда депрессия окончится, больной сможет попять и правильно оценить мотивы врача. Тем более нельзя прибегать к обману больного, госпитализируя его под предлогом консультации в соматической больнице и т. п.

Разумеется, в некоторых редких случаях необходимы крайние меры, чтобы удержать от неизбежного суицида и не упустить опасного в этом отношении больного. Но, как правило, руководствуясь и этическими соображениями, и вероятностью повторных депрессий у данного больного в будущем, психиатр должен делать все возможное, чтобы сохранить контакт с ним, его веру и уважение.

При оценке риска суицидной попытки его можно представить как результирующую двух противоположно направленных факторов: интенсивности суицидных побуждений и психологического барьера, препятствующего их реализации.

Интенсивность суицидных побуждений определяется тяжестью тоски, степенью тревоги и аффективного Напряжения, а также выраженностью других, перечисленных выше проявлений депрессии, формирующих «депрессивное мироощущение». Чувство собственного бессилия, беззащитности, беспомощности, страх перед жизнью и ее трудностями - все это порождает в больном стремление к самоубийству. Значительно повышается риск суицида при наличии деперсонализации: мучительно переживаемая утрата привязанностей, отчужденность от окружающих проявлений жизни, ангедония, снижение инстинкта жизни и другие проявления деперсонализации «логически» приводят больного к мысли о необходимости прекратить существование. Следует отметить что угасание инстинкта жизни, очевидно, характерно и для депрессии, и дли деперсолизации.

Барьером, препятствующим реализации суицидных тенденций, прежде всего являются этические нормы и принципы больного, чувство долга перед родными и окружающими, взятые на себя обязательства, а также страх пород смертью и перед болью. Поэтому, оценивая вероятность суицидной попытки, врач должен исходить не только из анализа симптоматики, ее тяжести и структуры, но и из социальных, личностных и культуральных фактором. Роль этих факторов подтверждается транскультуральными исследованиями, которые показывают, что суицидные идеи и действия не свойственны некоторым цивилизациям, а частности африканским (Binilio A., 1975), а также многократно отмеченной старыми авторами зависимостью между религиозностью и риском суицида. Так, верующие христиане относительно более устойчивы в борьбе с суицидными тенденциями, причем в наибольшей степени это относится к католикам, для которых самоубийство является неискупаемым «смертным грехом». С другой стороны, в истории известны цивилизации или, точнее, периоды их развития, когда самоубийство являлось нередким и даже почетным способом решения жизненных проблем. Достаточно напомнить Римскуюимперию времен упадка и особенно обычай харакири у японских самураев.

Как указывалось выше, оценка вероятности сама убийства является крайне ответственной задачей при лечении больного депрессией. Поэтому знание факто ров, снижающих психологический барьер и отношении суицида, представляется необходимым. Ведь даже больной с тяжелой депрессией выдерживает борьбу с самим собой перед тем, как решиться на суицид.

Риск суицида повышается при наличии нескольких факторов:

1. Одиночество. В этом отношении особенно опасны больные, живущие в полной изоляции: у них нет привязанности и обязательств, заставляющих держаться за жизнь. Иногда и присутствие в доме собаки или кошки, о которых некому будет заботиться после гибели хозяина, удерживает его от самоубийства. Это прежде всего относится к пожилым больным. Чувство одиночества и собственной ненужности, обременительности может возникнуть при конфликтной семенной ситуации.

2. Нарушение жизненного стереотипа и лишение любимого или привычного вида деятельности. В этом случае опасность представляет депрессия, возникшая после выхода на пенсию и даже переезд на новое место жительства, в новое, незнакомое окружение.

3. Суицидная попытка в прошлом или завершенный суицид среди родственников, когда как бы снимается «запретность» самоубийства. Так, некоторые больные, у которых родственники покончили с собой, почти не пытаются бороться с суицидными тенденциями, убеждая себя, что такая смерть - «рок их семьи».

К факторам, повышающим риск суицида, также относится ряд клинических особенностей заболевания и особенно деперсонализация. Помимо указанных выше причин, она облегчает совершение суицида из-за наличия анальгезии. К этим факторам также относятся длительная бессонница, мучительно переживаемая больными, резкая тревога, чаще наблюдаемая у женщин, особенно при послеродовых и инволюционных де­прессиях.

Наконец, следует учитывать роль ятрогении. Так, нами наблюдалось несколько случаев суицида, обусловленного неправильной тактикой врача после окончания первой фазы: из «психотерапевтических соображении» больному говорилось, что заболевание больше не повторится, что он может спокойно и уверенно жить так же, как до болезни, и что просто надо про явить волю, взять себя в руки. Повторный приступ убеждает больного, что врач ошибся в оценке его заболевания, что болезнь станет хронической, неизлечимой

Эти мысли и существенной мере способствуют суициду. Относительно часты суициды у больных с нераспознанными затяжными депрессиями с выраженной соматической, ипохондрической и деперсонализационной симптоматикой. Отсутствие облегчения, «отфутболивание» от специалиста к специалисту приводят их к мысли о нераспознанной и неизлечимой болезни (часто «раке»), и, чтобы избавиться от мучений, такие больные пытаются покончить с собой.

Для разных форм депрессивных состоянии характерны определенные различия в способах суицида. Так, при тяжелой меланхолической депрессии суицид обычно совершается в утренние часы, часто путем отравления или самоповешения. При тяжелых тревожных депрессиях время суицида менее определенное, хотя тоже нередки попытки в утренние часы. Такие больные пытаются выброситься из окна, бросаются под транспорт, наносят себе ножевые ранения. При тревожных депрессиях, протекающих с идеями самообвинения, обвинения и особого значения, возможны расширенные суициды, чаще у женщин. Опасны расширенные суициды при послеродовых депрессиях.

Наиболее серьезными и чаще всего просматриваемыми являются суицидные попытки у больных с депрессивно-деперсонализационным синдромом. Суицидные попытки у этих больных хорошо продуманы. Они совершаются с «холодной головой», рассудочно, не под влиянием острого аффекта. Отсутствие существенной психомоторной заторможенности облегчает реализацию суицида. Кроме того, часто отмечаемая при тяжелой деперсонализации анальгезия позволяет больному производить крайне жестокие действия. Так, один больной с депрессивно-деперсонализационным синдромом обломком от карандаша под одеялом медленно проколол себе кожу, межреберные мышцы и дошел до перикарда. По выражению лица никто из окружающих не смог ничего заподозрить, и только когда из-за кровопотери больной побледнел, суицидная попытка была обнаружена.

Опасность просмотра суицидных тенденций, а иногда и самой депрессии у таких больных также усугубляется тем, что выражение лица у них часто бывает не скорбным, а безразличным, нет выраженной заторможенности, а иногда они даже улыбаются невыразительной вежливой улыбкой, которая вводит врача в заблуждение. Именно такие «улыбающиеся» депрессии крайне опасны в отношении ошибочной диагностики.

Вообще следует помнить, что нередко решившийся на суицид больной делается внешне спокойнее, чем даже может создать иллюзию наступающего улучшения и ввести врача в заблуждение.

Не всегда легко квалифицировать как сознательный суицид некоторые случаи отравления снотворными и седативными средствами. Особенно часто бывают они у больных, страдающих мучительной бессонницей. Они принимают большую дозу снотворного не для того, чтобы умереть, а чтобы «забыться», затем в полузабытье, потеряв контроль, боясь, что они все-таки по заснут, они продолжают принимать все новые таблетки снотворного.

В настоящее время благодаря хорошо налаженной реанимационной и токсикологической службе такие больные, как правило, не погибают. После реанимации иногда трудно установить, действительно ли они хотели покончить с собой или «только забыться». Чаще одновременно присутствуют оба мотива.

Мы не останавливаемся на реактивно обусловленных суицидных попытках, предпринимаемых людьми, не страдающими эндогенной депрессией. Однако в ряде случаев на фоне неглубокой эндогенной депрессии возникают реактивные ситуации или эндогенная депрессия «маскируется» реактивной симптоматикой. Подробно такие формы депрессии описаны ниже.

Психотерапия имеет большое значение в предотвращении суицидов. Ее эффективность, как это хорошо известно, прежде всего основана на доверии больного к врачу. Обычно больного следует но прямо и категорично спрашивать о суицидных мыслях, а в процессе беседы подвести к тому, чтобы он сам рассказал о них. Не следует при этом возмущаться, резко осуждать эти идеи. Наоборот, признание больного лучше принять как обычное, само собой разумеющееся, объяснить ему, что это не более как обычный симптом болезни, что у всех больных депрессией имеются такие мысли.

Разубеждение больного следует также производить исподволь, приблизительно в такой форме: «Я понимаю, что сейчас Вас ни в чем разубедить невозможно, что Вы убеждены в правоте своих выводов; когда болезнь пройдет, Вы сами будете удивляться своим намерениям и вспомните мои слова, а сейчас я даже по хочу тратить время на уговоры. Вот когда Вы вылечитесь, тогда поговорим подробно» и т. д. Основная мысль, которая должна проводиться в беседе, - это прежде всего убедить больного в понятности его состояния для врача и в твердой уверенности врача и излечении заболевания. Как бы между прочим надо напомнить об обязательствах больного перед близкими: если есть дети, то рассказать о том, какое влияние на их дальнейшую жизнь может оказать такая смерть отца (или матери), что это может послужить им примером в трудную минуту. Однако не всегда стоит резко упрекать больного, иногда после этого усиливаются идеи виновности («я такой негодяй, что был готов оставить детей») и вследствие этого - усиление суицидных мыслей («...следовательно, я не достоин жить»).

Не следует насильно вырывать у больного обещание не кончать с собой, но добровольно сделанные в процессе беседы признание и обещание не совершать суицид являются весьма желательными и в известной мере уменьшают вероятность попытки. Однако этим обещаниям нельзя доверять при выборе тактики, так как в любое время состояние больного может измениться в худшую сторону. Иногда у больных депрессией, обычно добросовестных по характеру, сдерживающим фактором может быть задание или поручение, данное врачом.

Разумеется, и форма беседы, и тактика психотерапевтического воздействия прежде всего определяются индивидуальными особенностями психопатологической симптоматики и личности больного. Но во всех случаях не следует употреблять в качестве аргумента утверждение, что врач несет юридическую ответственность в случае самоубийства больного. Обычно это заявление приводит к потере доверия к врачу и но всем другим его доводам.

При высоком риске суицида в условиях стационара и при известной опасности у амбулаторного больного,

который по каким-то соображениям все же не госпитализируется, лечение необходимо начинать не с активных антидепрессантов, а с транквилизирующих средств или антидепрессантов с сильным транквилизирующим компонентом действия и лишь после смягчения аффективного напряжения приступать к лечению показанным по состоянию больного антидепрессантом.

ИДЕИ МАЛОЦЕННОСТИ

Депрессивные идеи в еще большей степени можно рассматривать как результат преломления депрессивного мироощущения через призму личностных, социальных и культурных особенностей больного. Во всех случаях в их основе лежит чувство малоценности.

Зависимость тематики депрессивных переживаний от социальных и культуральных факторов хорошо известна. В прошлых столетиях в христианской Европе наиболее типичным и частым проявлением депрессии считались бредовые идеи греховности, тематика которых обычно была связана с религиозными представлениями. В середине века самообвинения в богохульстве, колдовстве, «нанесении порчи» нередко приводили больных депрессией на костры инквизиции. В XX столетии в промышленно развитых странах Европы религиозная фабула идей виновности стала встречаться намного реже, уменьшились их интенсивность и частота, однако до относительно недавнего времени многие психиатры рассматривали бред виновности как один из основных дифференциально-диагностических критериев эндогенной депрессии.

За послевоенные десятилетия идеи малоценности при этих заболеваниях стали встречаться значительно реже. Их фабула, как правило, стала более обыденной, зато значительно участились ипохондрические идеи. В литературе приводится ряд объяснений этому факту: появление все большего числа легких, стертых депрессивных состояний, ранняя антидепрессивная терапия, которой охватываются практически все больные, «соматизация депрессий», уменьшение роли религии в жизни общества, изменение этических норм и т. д. Роль культуральных факторов подтверждается сравнением частоты и значением идеи виновности в разных культурах: например, среди жителей Англии идеи виновности встречаются значительно чаще, чем в некоторых областях Нигерии (Binitie A., 1975). В ряде исследований было показано, что различия определяются социокультуральными, а не национальными или расовыми особенностями.

Определенное влияние на содержание идей малоценности оказывает и профессия. Так, например, у профессиональных спортсменов в период депрессии очень часто наблюдаются ипохондрические идеи и очень редко - идеи виновности (Pichot P., Hassan J., 1973). Это, очевидно, объясняется и кругом интересов этих людей, и большим вниманием, которое они должны уделять своему здоровью, и, основное, тем, что именно соматические нарушения и вытекающая отсюда физическая несостоятельность являются воплощением собственной малоценности в главной для них сфере деятельности и интересов.

Как известно, депрессивные идеи относятся к группе аффективных (голотимных) и в значительной степени определяются интенсивностью аффекта: при меньшей аффективной напряженности они предъявляются как сверхценные идеи; по мере нарастания интенсивности аффекта исчезает способность к критике, и те же по фабуле идеи предъявляются больным в форме бреда, который по мере интенсификации все в большей степени определяет поведение больного. По мере уменьшения тяжести аффекта наблюдается обратная динамика, хорошо прослеживаемая в процессе фармакотерапии.

Как указывалось выше, фабула депрессивных идей в значительной степени определяется личностными особенностями больного, его культурным уровнем, профессией и т. д. Для оценки клинического состояния больного, прогноза и выбора терапии эти различия, очевидно, имеют второстепенное значение.

Намного важнее использовать депрессивные идеи как дополнительный критерий, «индикатор» для оценки аффективной структуры синдрома. Чем более выражен тревожный компонент в структуре синдрома, тем в большей степени в переживаниях больного присутствует подтекст внешней угрозы. Такое изменение бредовых идей по мере изменения аффективной структуры иногда прослеживается при неправильно выбранной терапии депрессии, а именно - когда больному назначается препарат с чрезмерным для его состояния стимулирующим компонентом действия, например ингибиторы МАО - больному с напряженным меланхолическим или тревожно-депрессивным синдромом.

Если такой больной вначале утверждал, что он виновен в безволии, не может себя заставить справиться с работой, ленится, то по мере нарастания аффективного напряжения он начинает утверждать, что он преступник, что из-за пего срывается план предприятия, и т. п. Далее, по мере роста тревоги, этот же больной, признавая себя преступником, начинает бояться ареста; при еще большей степени тревоги основной темой переживаний является страх перед наказанием, пытками, расстрелом («Я, конечно, виновен, но не настолько же...») или появляется страх за семью («Я виновен, конечно, но за что арестуют детей?»). При еще большем нарастании тревоги элемент «я виновен» исчезает, и бредовые переживания больного приобретают характер идей преследования.

Содержание бредовых высказываний достаточно точно отражает удельный вес тревоги в аффективной структуре синдрома и соответственно служит критерием для выбора того или иного антидепрессивного препарата в зависимости от величины его анксиолитического действия. Сама по себе формальная констатация фабулы бреда, без раскрытия его внутреннего подтекста, мало что дает в этом отношении. Например, заявление больпого, что он болен сифилисом, может звучать как идея виновности в структуре меланхолического синдрома («Я заболел постыдной болезнью, я совершил грех перед женой»), при тревожной депрессии нести в себе элемент опасения («Я заразил жену, детей, все узнают про это, опозорят»), а при значительном преобладании тревоги эта же идея заражения сифилисом приобретает уже иное значение («Я болен страшной, неизлечимой болезнью, она разъедает мой организм, меня ждет мучительная смерть»). Таким образом, при формально одной и той же фабуле бред отражает различную аффективную структуру.

При анергической депрессии часто идеи малоценности проявляются в виде жалости к себе,

сочетающейся со своеобразной завистью к окружающим: «Мне всегда в жизни не везет; даже калеки, хромые, горбатые, слепые счастливее меня; я завидую всем окружающим, я поменялся бы мостами с любым на них. Они хоть как-то могут радоваться жизни, а я лишен всего». Подобные жалобы встречаются и у больных с аутопсихической деперсонализацией.

Таким образом, на основании анализа депрессивных идеи можно судить об интенсивности и структуре аффекта.

НАВЯЗЧИВОСТИ

Другим симптомом, также отражающим аффективную структуру депрессивного состояния, являются навязчивости. Как правило, они возникают в период депрессивной фазы у людей с обсессивной конституцией в преморбиде. Как указывалось выше, еще Пропели» (1904), С. А. Суханов (1910), Ю. В. Каннабих (1914) отмечали относительную частоту сочетания навязчивостей с депрессией и склонность лиц с психастеническим (обсессивным) складом личности к заболеванию маниакально-депрессивным психозом.

Действительно, у значительной части больных с выраженным депрессивно-навязчивым синдромом об-сессии наблюдались до возникновении психоза. У других больных навязчивые переживании до болезни или интермиссии обычно не возникали, за исключением редких кратковременных периодов астении, наступившей в результате тяжелого соматического заболевания или других истощающих факторов. Создалось также впечатление, что навязчивости в период депрессии несколько чаще наблюдались у лиц, перенесших и детстве или в молодости легочный туберкулез. Однако эта корреляция но достигает статистически значимою уровня. И, наконец, приблизительно у 1/3 больных с депрессивно-обсессивным синдромом навязчивости и прошлом никогда не было.

Фабула обсессий, так же как и депрессивных идей, в известной мере связана с «духом времени». Так, в прошлом, в период широкого распространения сифилиса и недостаточной эффективности методов его лечения, сифилофобия была одной из наиболее часто встречающихся фобии при тревожной депрессии. В последние годы она наблюдается реже, а одно из первых мест по частоте заняла канцерофобия. Намного реже стали возникать навязчивые страхи заражения проказой, чумой. Клаустрофобия стала проявляться в виде страха нахождения в метро; строительство новых высотных домов с балконами привело к увеличению больных с навязчивым желанием прыгнуть с балкона и т. п.

Характер навязчивостей также в большой степени определяется аффективной структурой депрессивного состояния. Так, при анергической депрессии, протекающей без заметного напряжения и тревоги, чаще встречаются обсессий относительно индифферентного содержания: навязчивые сомнения, счет, «загадывания» и т. п. При выраженной тоске они могут носить характер хульных мыслей, навязчивых мыслей о самоубийстве (чаще о каком-то одном способе). Подтекст этих обсессивных переживаний - подумать пли сделать нечто грешное, недопустимое, противоречащее моральным нормам. При тревожной депрессии навязчивости проявляются в виде фобий: канцерофобии, сифилофобии, кардиофобии (которой иногда дебютирует депрессивная фаза), боязни толпы, страха острых предметов и т. д. Последний вид фобий иногда возникает у женщин с послеродовой или инволюционной депрессиями, в их генезе лежит страх нанести повреждения детям пли внукам, реже - самоповреждения. Закономерные изменения характера навязчивостей в зависимости от аффективной структуры депрессии можно наблюдать и при спонтанном течении фазы, но более отчетливо - в процессе фармакотерапии.

Следует отметить, что у больных с постоянными навязчивостями в преморбиде (например, страх заражения) общая сюжетная канва в динамике депрессивной фазы может оставаться прежней, однако при этом изменяются интенсивность обсессий и некоторые нюансы, отражающие характер аффекта. При достаточно тяжелой депрессии навязчивости, обнаружившиеся у больных в преморбиде и в дебюте фазы, могут полностью исчезнуть и возобновиться лишь впериод редукции депрессивной симптоматики.

СОМАТИЧЕСКИЕ СИМПТОМЫ ДЕПРЕССИИ

Для эндогенной депрессии характерен ряд соматических нарушений, которым придается большое значение при диагностике этого заболевания. Прежде всего обращает внимание сам внешний вид больного достаточно сильной депрессией: мимика не только скорбная, но и застывшая, выражение скорби усиливается складкой Верагутта; поза согбенная, при ходьбе ноги волочатся; голос тихий, глухой со слабыми модуляциями или вообще немодулированный. На людей, знавших больного до депрессии, он производит впечатление внезапно постаревшего, что обусловлено понижением тургора кожи, появлением или усилением морщин; взгляд больного становится тусклым, глаза западают, черты делаются как бы стертыми, иногда волосы утрачивают блеск, может усиливаться их выпадение. При быстрой редукции депрессии, иногда достигаемой быстродействующими препаратами, прежде всего бросаются в глаза просветление и омоложение лица и всего облика больных.

Безусловно, одним из наиболее важных и постоянных соматических симптомов депрессии являются снижение аппетита и похудание. До применения современных методов терапии отказ от пищи и истощение, нередко достигающее степени кахексии, представляли, наряду с суицидами, основную угрозу жизни больных. В то время весьма широко применялось искусственное питание, однако даже с его помощью не всегда удавалось успешно бороться с истощением.

Весьма проблематичны эффективность и целесообразность в этих случаях введения глюкозы и малых доз инсулина, так как количество сахара и количество и активность инсулина в крови таких больных не снижены, а даже повышены.

Тяжелых депрессивных больных, помимо исхудания, отличают «голодный запах» изо рта, обложенный язык и зев. Однако и в более легких случаях почти всегда отмечается снижение аппетита, больше в первую половину дня. Поэтому таких больных легче накормить в ужин или обед, чем в завтрак.

Постоянным и иногда очень неприятным и мучительным для больных соматическим проявлением депрессии являются запоры. В отдельных случаях стул отсутствует в течение педель, а обычные слабительные средства и простые клизмы оказываются неэффективными, так что приходится прибегать к сифонной клизме. У некоторых пожилых больных из-за тяжелых запоров во время депрессии происходит выпадение прямой кишки. Запоры отрицательно сказываются на общем соматическом состоянии, а иногда становятся объектом ипохондрических переживаний. Поэтому у всех больных депрессией необходимо тщательно следить за стулом, постоянно прибегая к различным слабительным и послабляющим средствам, а при сильных запорах - к комбинации более сильных слабительных или к клизме.

Запоры при депрессии связаны с атонией толстой кишки, частично обусловленной повышенным тонусом симпатической нервной системы. Следствием периферической симпатотонии являются также тахикардия, мидриаз, сухость слизистых, особенно полости рта. Сочетание этих симптомов, особенно вместе с бессонницей и тревогой, нередко приводит к ошибочной диагностике тиреотоксикоза. Однако содержание гормона щитовидной железы в крови оказывается не повышенным.

Обычными являются нарушения в сексуальной сфере: снижение либидо, у женщин временная фригидность и прекращение менструаций, у мужчин - снижение потенции.

Менее постоянно наблюдаются при депрессии некоторые болевые, неврологические и мышечные нарушения, которым, однако, в последнее время стали уделять очень много внимания. Им посвящена большая литература, и с ними в значительной мере связана столь модная в последние годы проблема «скрытых», «маскированных» или «ларвированных» депрессий и «депрессивных эквивалентов». Кроме того (что практически крайне важно), эти симптомы нередко приводят к ошибочной диагностике различных соматических заболеваний и просмотру депрессии. Они, приковывая к себе внимание больного и врача, действительно могут «замаскировать» депрессивную симптоматику. Ряд неприятных и болевых ощущений, возникающих при депрессии, связан с нарушениями тонуса гладкой и скелетной мускулатуры. Возможно, что учащенно этих явлении обусловлено увеличением числа тревожно-депрессивных состояний, при которых они обычно наблюдаются. К этим нарушениям относятся: неприятные, тянущие болезненные ощущения в области шеи и затылка, иногда они напоминают шейный миозит. У некоторых больных шейный миозит возникает в дебюте депрессии. Сходные ощущения иногда возникают между лопатками, и плечевом поясом, в нижних конечностях, в области коленей, голеней. Нередки спастические явления: как судорогой сводит икроножные мышцы, чаще по ночам, причем до такой степени, что утром больные продолжают ощущать сильную боль, затвердение в икрах. Иногда сводит стопы, пальцы ног. Во сне часто затекают и немеют конечности. Вероятно, это также связано с повышенным тонусом скелетной мускулатуры и нарушением венозного оттока.

Как показали электрофизиологические исследования P. Whybrow, J. Mendels (1969), при депрессии определяются изменения мышечного тонуса, имеющие центральное происхождение.

Болевые ощущения при депрессии, очевидно, имеют разную природу. Иногда они обусловлены спазмами гладкой мускулатуры; такие боли часто имитируют картину «острого живота» - заворота кишок, приступа аппендицита, холецистита и т. п. Чаще возникают сжимающие, давящие болевые ощущения в области сердца, а также за грудиной, реже - в эпигастральной области, в подреберье. Эти ощущении обычно описываются как «витальный компонент» тоски (в прекардиальной зоне) или тревоги (за грудиной). В отдельных случаях яти боли приписывают приступу стенокардии, инфаркту миокарда или острому холециститу, в результате чего больные попадают в соматические больницы.

Природа этих болей изучена недостаточно. Они, как правило, возникают в областях симпатических сплетений и иногда смягчаются или купируются (особенно загрудинные боли) введением транквилизаторов или альфа-адреноблокаторов (например, пирроксана или фентоламина). Капельное внутривенное введении адреналина здоровым испытуемым вызывает ощущения, аналогичные описываемым больными депрессией. Очевидно, жжение вдоль позвоночника относится к той же группе явлений.

При депрессии нередко возникают приступы крестцово-поясничного радикулита. Природа этих болей была выяснена: при депрессии, так же как и при стрессе, нарушается минеральный обмен, происходит накопление внутриклеточного натрия, за счет чего происходят набухание межпозвонковых хрящей и сдавливание нервных корешков, особенно если для этого имеются предрасполагающие факторы, например явления остеохондроза (Levine M., 1971).

Отмечаются головные боли, сдавливающие затылок, виски, лоб и отдающие в шею, боли, напоминающие мигрень, и боли, напоминающие невралгию лицевого нерва. Однако чаще больные жалуются на «свинцовую тяжесть» «отупляющее давление», «мутность» в голове.

При депрессиях иногда описывают алгический синдром, очевидно, обусловленный снижением порога болевой чувствительности. Вероятно, таково, например, происхождение мучительной зубной боли, при которой больной требует и нередко добивается удаления нескольких или всех зубов, и других подобных болей. Следует отметить, что, хотя подобные случаи относительно часто описываются в литературе, среди массы больных депрессией они встречаются чрезвычайно редко и могут рассматриваться как казуистика.

У больных эндогенной депрессией обнаруживаются ряд биохимических сдвигов: гипергликемия, которой, однако, но предварительным данным И. Г. Ковалевой, сопутствуют высокая инсулиновая активность, гиперадреналинемия, повышенная свертываемость крови, некоторые гормональные отклонения и др.

Следует, однако, обратить внимание на то, что значительная часть соматических нарушений: мышечные боли, спастические явления, радикулит, острые головные боли и боли в животе, а также загрудинные боли и гипергликемия - чаще наблюдаются и начале приступа депрессии или предшествуют ему, а также наблюдаются при тревоге (особенно это относится к мышечным и болевым симптомам).

Особого внимания заслуживают и этом отношении изменения артериального давления. Было принято считать, что для депрессии характерна гипертензия. Эта точка зрения нашла отражении во многих руковод­ствах. С другой стороны, у части больных депрессией отмечается склонность к гипотензии. Наши совместные с Н. Г. Клементовой наблюдения показали, что у 17 из 19 больных (преимущественно женщин) с поздней монополярной депрессией, страдавших до этого гипертонической болезнью с высокими цифрами давлении и тенденциями и кризам, в период депрессий, но до начала лечения артериальное давление существенно снижалось, а кризы исчезали. Возможно, этот факт не обратил на себя внимания, поскольку в первые 1 - 2 дня после поступления в больницу давление может вновь повыситься как следствие эмоционального стресса, вызванного госпитализацией, а в дальнейшем снижение ого показателей приписывается действию психотропных средств. С другой стороны, у некоторых больных (чаще биполярным МДП) таких изменении давления не отмечалось.

У нас у всех бывают периоды уныния и печали. В такие моменты нам кажется, что мы понимаем, что такое депрессия. Но так ли это? На самом ли деле мы понимаем, что переживает человек, страдающий депрессией?

Депрессия - это не просто мимолетная меланхолия и тоска. Это серьезное расстройство, которое очень часто мешает человеку справляться с обычными повседневными делами.

Хочу привести для вас некоторые высказывания тех людей, кто изо дня в день борется с этим недугом. Возможно и с вами кто-то делился подобными чувствами? А может они для вас знакомы из личного опыта? Как бы ни было, узнав, что чувствуют те, у кого депрессия, нам будет легче понимать их и поддерживать. «Зачем мне это надо?» — спросите вы. Не торопитесь думать, что эта тема вас не касается и не коснется никогда. Приведу некоторый статистический прогноз на недалекое будущее: «Каждый второй житель нашей планеты, в определенный момент своей жизни, может заболеть депрессией». И не всегда это можно проконтролировать. Может именно эта статистика изменит ваше мнение и вы уже не будете так категорично утверждать, что информация из этой статьи вас не касается.

Итак, вернемся к людям, страдающим депрессией, которые описывают свои чувства.

Дмитрий: «Вот уже 35 лет я изо дня в день чувствую страх, глубокую печаль, душевную боль и другие отрицательные эмоции. Из-за своей болезни я очень болезненно воспринимаю высказывания других людей. Все принимаю на свой счет и считаю себя во всем виноватым».

Я постоянно испытываю боль. Но где болит конкретно, сказать трудно. Точно также постоянно преследует чувство страха. Но сказать чего я боюсь не могу.» Если некоторые, страдающие депрессией, испытывают апатию и тоску, то другие наоборот - раздражительность. Часто эти симптомы могут сменять один другой. То постоянное чувство уныния и апатии, то раздражительность и гнев.

Таких людей многие не понимают и поэтому опасаются и сторонятся. Очень важно, чтобы человек, заболевший депрессией, знал, что его состоянию есть свое определение. А значит и сам становишься себе понятен и другим сможешь объяснить, что с тобой происходит. (Хотя людям, страдающим депрессией, трудно обсуждать с другими свои проблемы).

Важно понять, что депрессия - это как и любое заболевание, которого не надо стесняться и стыдиться (особенно это касается женщин). Хотя некоторые испытывают именно такие чувства. Например, вот что говорит Елена: «Я болею депрессией уже 10 лет. Но мне все еще стыдно за то, что со мной происходит. Я постоянно стыжусь себя.

Марина: «Иногда я начинаю плакать и никак не могу унять свои слезы. Плачу даже навзрыд. Потом чувствую себя опустошенной и обессиленной». Да, удрученность и апатия может быть очень глубокой и опасной. Опасной, потому что в минуты особенно сильного отчаяния человек может даже пожелать себе смерти. Вновь хочу сказать, что хорошо, если нас пока не затронуло это расстройство и не затронет никогда. Но, может быть узнав о чувствах страдающих депрессией людей мы будем немного внимательнее друг к другу. А значит сможем всегда прийти на помощь нашим близким и друзьям, коллегам и соседям. И это уже не мало. Конечно, с нашей стороны может требоваться терпение, но помните, что никто из нас не застрахован. А думая о чувствах других мы и себе делаем добро.

Матвей: «Иногда я испытываю очень сильную душевная боль. Да так, что начинаю чувствовать и физическую боль. Встать с постели в такие моменты просто невозможно. Это ужасно».

Напоследок хочется напомнить вам одно хорошее правило. Его еще называют «золотым правилом»: «Относитесь к другим так, как вы хотите, чтобы относились к вам». Успехов!