«Врач должен быть подвижником…. «Самые большие раны человеку наносятся дома!». Беседа с кардиологом Александром Недоступом

В Москве недавно произошло знаковое событие. Давний друг Богоявленского Собора, председатель Московского общества православных врачей Александр Викторович Недоступ, статьи которого постоянно публикуются на сайте, познакомил публику с неожиданным проявлением своего таланта.

Об этом рассказывает Ирина Тишина — председатель правления Тургеневского общества в родовой усадьбе «Тургенево», ведущая недавнего поэтического вечера.

12 февраля 2018 года в Доме русского зарубежья им. А.Солженицына состоялся творческий вечер известного кардиолога, поэта А.В. Недоступа.

Увы, до сих пор имя поэта Александра Недоступа было знакомо лишь узкому кругу друзей и профессиональному рецензенту, поэту и критику Сергею Арутюнову — доценту кафедры литературного мастерства Литературного института им. А.М.Горького. Немногочисленные почитатели поэзии Недоступа в течение многих лет справедливо недоумевали: почему поэзия и проза этого, безусловно, талантливого автора недоступна (простите за невольный каламбур) широким слоям отечественных читателей и почитателей художественного слова?

Видимо, дело было в особенной скромности нашего героя, не считавшего свои «стишки», как любит он характеризовать свою поэзию, достойными распространения. С Божьей помощью мы исправили это недоразумение: творческий вечер Александра Викторовича прошел в переполненном большом конференц-зале Дома русского зарубежья поистине триумфально. В окружении близких людей: коллег преподавателей, студентов-медиков и студентов-литераторов, бывших пациентов и их родственников, благодарных за спасенные жизни кардиологу от Бога — доктору Недоступу.

Александр Викторович Недоступ — доктор медицинских наук, профессор Московского государственного медицинского университета им. И.М.Сеченова, автор более пятисот научных работ и монографий, член Главной медицинской комиссии Министерства обороны Российской Федерации по отбору и подготовке космонавтов, член Совета по медицинской этике при Московской Патриархии. Особое место в жизни профессора занимает деятельность в исполкоме Общества православных врачей России, где Александр Викторович возглавляет московское отделение.

Это — род его особого служения людям, продолжение традиций просветительства и миссионерства предков по линии матери — представителей православного духовенства. Именно в этой связи мы не случайно провели творческий вечер Александра Недоступа в год двухсотлетия со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева — наследника родового имения в селе Тургенево Тульской губернии Чернского уезда.

Прапрадед Александра Викторовича о. Владимир (Говоров) состоял в должности священника в тургеневской красавице-церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы. И был, по словам летописца храма, «блестящим импровизатором и стихотворцем». Вот так, почти через полтора века, дар священника Говорова (и фамилия-то, «говорящая» о непосредственном отношении ее носителя к Слову Божьему!), передался его уважаемому праправнуку.

Не так давно Александр Викторович посещал тургеневские места, где за восстанавливаемым к тургеневскому чествованию храмом восстановлена и могила священника Говорова. Силами председателя Тульского краеведческого общества, сотрудника Музея-заповедника «Бежин луг» Тамары Георгиевской создано и обширное родословие доктора Недоступа, на примере которого особенно видно, как шло формирование интеллигенции из среды образованного земского духовенства — интеллигенции, давшей Отечеству выдающихся медиков, деятелей культуры, инженеров, продолживших духовные традиции миссионерства и служения обществу.

А.В. Недоступа чествовала хранительница архивов из дома Тургеневых-Лаурицев, даритель Музея-заповедника «Бежин луг» Л.Ф.Курило. По стечению обстоятельств Любовь Федоровна — доктор биологических наук, известный российский генетик — вместе с героем вечера входила в совет при Московской Патриархии по вопросам медицинской этики. О докторе Недоступе и его служении Русской православной церкви рассказал на вечере протоиерей храма Михаила Архангела при клиниках на Девичьем Поле о. Алексий (Гаркуша). О силе художественного слова Александра Викторовича, подтвердив свои положения чтением его стихов, — поэт Сергей Арутюнов.

Стихи Александра Недоступа прозвучали и в авторском исполнении, и в исполнении актрисы театра и кино Ольги Токарской. Фрагмент удивительно глубокой по содержанию поэмы «Переход» был представлен в записи супруги автора — заслуженной артистки России — Ольги Фомичевой. Ольги Георгиевны, верной спутницы и вдохновительницы, — не стало три года назад. В память о жене Александр Викторович ежегодно собирает друзей и почитателей ее актерского дарования в Музее Л.Н. Толстого, где часто проходили ее творческие вечера.

Лирику Александра Викторовича — такую же деликатную, вдохновенную, интеллигентную, как и сам автор, — немыслимо было бы слушать без органичного музыкального сопровождения. Фредерик Шопен — герой нескольких стихотворений Александра Недоступа, — звучал в исполнении лауреата международных конкурсов, солиста Московской филармонии Александра Калагорова.

Композитор Владимир Багров специально для творческого вечера поэта представил фонограмму своих мелодий на стихи Александра Недоступа.

Гости вечера были счастливы услышать три замечательные «песенки», как именует их стихотворец, в его собственном исполнении. Это было очень трогательно и сердечно, душевно и духовно, это было очень культурно, как и все, что делает этот уникальный человек — подлинный созидатель нашей великой, своей наполненностью Духом, русской культуры.

Как русская медицина отразила все противоречия нашего века

На протяжении 100 лет перемены, так или иначе, коснулись разных сторон русского бытия. И, конечно, не могли обойти стороной такую важную отрасль, как медицина. Кроме социальных потрясений, на состояние медицины оказали, и оказывает огромное воздействие начавшаяся в середине прошлого века НТР (научно-техническая революция). Итогом является противоречивость реалий медицины нашего времени, где несомненные, порой огромные достижения соседствуют с трагическими, часто невосполнимыми утратами...

Чтобы быть правильно понятым, добавлю, что под медициной понимается совокупность действующих в ней лиц – больных и врачей, а также сам процесс врачевания, и, наконец, система здравоохранения.

Попробуем (бегло!) перечислить наиболее яркие достижения медицины, замкнувшие столетие:

– «визуализация болезни» (рентгеновское исследование, включая рентгеноконтрастные методы, радиологические исследования; КТ, МРТ, ПЭТ и т.д.; эндоскопические и ультразвуковые методы исследования; биопсия органов с последующим микроскопическим исследованием);

– функциональная диагностика (ЭКГ, ФКГ, ВКГ, ФВД, ЭЭГ и т.д.);

– новое в хирургии (торакальная хирургия, включая кардиохирургию; хирургия мозга, эндопротезирование);

– резкое увеличение числа новых эффективных медикаментов (антибиотики, кортикостероиды, инсулин, кардиотропные, психотропные препараты и т.д.);

– появление реаниматологии, как отдельной дисциплины;

– появление трансплантологии;

– развитие генетики, в том числе клинической;

– открытие новых нозологических единиц («коллагенозы», кардиомиопатии, СПИД, генетические заболевания и т.д.)

– появление новых отраслей клинической медицины (космическая, спортивная медицина, медицина катастроф);

– новые патогенетические концепции (психосоматика, теория стресса и многое другое).

Объективные причины:

– противоречивость исторической обстановки (разруха, голод, эпидемии, войны, террор);

– формирование и внедрение новой (советской) модели здравоохранения, признанной ВОЗ в 1977 г. лучшей в мире, с ее частичным сломом в 90-е годы;

– колоссальный рост объема информации как теоретической, так и клинической (вспомним слова Г.А. Захарьина, адресованные студентам в конце XIX века: «Не дайте себе зачуметь от избытка знаний»);

– резкое увеличение вклада результатов параклинических (лабораторно-инструментальных) исследований в постановку диагноза;

– значительное увеличение количества сложных (специальных) методов лечения, требующих высокого уровня узкой профессионализации.

Субъективные причины:

– изменение личностных (поведенческих) качеств человека (врача) и соответственное изменение межличностных отношений;

– прогрессирующее увеличение специализаций медицинских профессий;

– значительное уменьшение доли «синтетических» врачей (терапевты, педиатры–модераторы, координаторы, врачи первого контакта) при понижении уровня их подготовки;

– утрата клиницизма, клинического мышления (умения ставить интегральный диагноз при обилии данных объективных исследований);

– уменьшение количества научно-клинических школ, их значения в клинической медицине;

– абсолютизация роли доказательной медицины;

– лечение в значительной степени по результатам лабораторно-инструментальных исследований, по алгоритмам («Больной пролечен в соответствии со стандартами …»);

– лечение болезни, а не больного (по диагнозу, даже по синдромам);

потеря гордости отечественной медицины – индивидуализации подхода к больному.

Вследствие субъективных причин отмечается значительное уменьшение «человечности», сострадания, сопереживания; качественное снижение межличностных отношений в системе «врач–больной». Кроме того, отмечается формальность отношений, исчезновение восприятия врачом личности больного; разобщение врача и больного аппаратурой. Врачи часто невнимательны, грубы, иногда даже жестоки.

Стремительно растет коммерциализация медицины, стремление заменить служение обслуживанием (отсюда введение понятия «услуга» вместо «помощь»). Причины этого лежат в глубинных сдвигах человеческого сознания, мироощущения, в постепенном разрушении христианских основ морали.

Не может не возникнуть вопрос: а какими врачи были раньше? Ответ на него можно было бы получить из художественной литературы. Но, как ни странно, наша литература не богата портретами врачей.

С одной стороны, не очень симпатичный Евгений Базаров, совсем не симпатичный Ионыч, с другой стороны, чеховский доктор Астров, герои «Открытой книги», «Дела, которому ты служишь», автор «Записок юного врача» (о странной фигуре Юрия Живаго мы не говорим – он доктор лишь по обозначению, но это происходит по воле автора романа Бориса Пастернака).

Особняком стоит опубликованная в 1947 году статья знаменитого русского философа Ивана Ильина «О призвании врача», в форме ответа семейного врача Ильиных на вопрос философа о причинах профессиональных достоинств русских врачей, отличающих их от западных коллег (впрочем, не исключено, что автором был сам Ильин, использовавший форму ответа на вопрос как литературный прием). У нас статья стала известна с начала 90-х годов. Приведем отрывки из нее.

«То, что вы так любезно обозначили как мою "личную врачебную особенность", по моему мнению, входит в самую сущность практической медицины. Во всяком случае, этот способ лечения соответствует прочной и сознательной русской медицинской традиции.

Согласно этой традиции, деятельность врача есть дело служения, а не дело дохода; а в обхождении с больными это есть не обобщающее, а индивидуализирующее рассмотрение; и в диагнозе – мы призваны не к отвлеченной «конструкции» болезни, а к созерцанию ее своеобразия.

Врачебная присяга, которую приносили врачи и которою мы все обязаны русскому Православию, произносилась у нас с полною и благоговейною серьезностью (даже и неверующими людьми): врач обязывался к самоотверженному служению; он обещал быть человеколюбивым и готовым к оказанию деятельной помощи всякого звания людям, болезнями одержимым; он обязывался безотказно являться на зов и по совести помогать каждому страдающему; а XIII том Свода законов (т. 89, 132, 149 и др.) вводил его гонорар в скромную меру и ставил его под контроль.

Но этим еще не сказано самое важное, главное, – то, что молчаливо предполагалось как несомненное. Именно – любовь. Служение врача есть служение любви и сострадания; он призван любовно обходиться с больным. Если этого нет, то нет главного двигателя, нет "души" и "сердца".

Тогда все вырождается и врачебная практика становится отвлеченным "подведением" больного под абстрактные понятия болезни (morbus) и лекарства (mediсamentum).

Но на самом деле пациент совсем не есть отвлеченное понятие, состоящее из абстрактных симптомов: он есть живое существо, душевно-духовное и страдающее, он совсем индивидуален по своему телесно-душевному составу, совсем своеобразен по своей болезни. Именно таким должен врач увидеть его, постигнуть и лечить. Именно к этому зовет нас наша врачебная совесть. Именно таким мы должны полюбить его, как страдающего и зовущего брата».

А теперь процитируем Антуана де Сент-Экзюпери.

«Я верю, настанет день, когда больной неизвестно чем человек отдастся в руки физиков. Не спрашивая его ни о чем, эти физики возьмут у него кровь, выведут какие-то постоянные, перемножат их одна на другую. Затем, сверившись с таблицей логарифмов, они вылечат его одной-единственной пилюлей.

И все же, если я заболею, то обращусь к какому-нибудь старому врачу. Он взглянет на меня уголком глаза, пощупает пульс и живот, послушает. Затем кашлянет, раскуривая трубку, потрет подбородок и улыбнется мне, чтобы лучше утолить боль.

Разумеется, я восхищаюсь наукой, но я восхищаюсь и мудростью».

Из этих цитат ясно, каким были хорошие врачи прежних лет. Сравним их образы с обликом современного врача. Сравним – и увидим результаты. Нет, я вовсе не хочу сказать, что все врачи прошлого были такими, как доктора из книг И.А. Ильина и А. де Сент-Экзюпери. Слава Богу, есть немало замечательных коллег, что своими нравственными и профессиональными качествами стоят рядом с героями Ильина. Но как много, увы, и их антиподов.

Особенно примечательно, что отрицательная эволюция фигуры врача (конечно, не обязательно врача) происходит не только в России, но и во всем мире – имеется в виду западная цивилизация.

Вглядываясь в происходящую мистерию эволюции общества (назовем его условно западно-европейским и американским), мы увидим некую последовательность хода событий и неизбежность ее влияния на медицину, в частности, на фигуру врача.

Одной из причин наблюдаемой трансформации фигуры врача, возможно, является предполагаемая рядом мыслителей закономерная историко-социальная эволюция человеческого общества, которая, в отличие от прямолинейного прогресса (марксистская концепция), представляет собой цикл, состоящий из начала, развития, расцвета, деградации и конца (исчезновения).

Эту концепцию развивали Николай Яковлевич Данилевский, Константин Николаевич Леонтьев, Освальд Шпенглер, Арнольд Тойнби, Лев Николаевич Гумилев.

Наиболее ярким представителем этой группы авторов является историк и философ Освальд Шпенглер (1880–1936). Основные положения его теории изложены в книге «Закат Европы» (1918–1922 гг.), выдержавшей в ближайшие годы после выхода в свет 56 изданий. Приведем перечень основных положений этой работы:

– в мире не существует единой общечеловеческой культуры и прогресса;

– до настоящего времени история человечества знает 9 самостоятельных культур (вавилонская, египетская, индийская, китайская, греко-римская, майя, византийско-арабская, западно-европейская и русско-сибирская);

– все они переживают сходное развитие: начало, восхождение, расцвет (культура), цивилизация, гибель;

– переход от стадии культуры к стадии цивилизации есть переход от творчества к бесплодию, от творческой деятельности к механической работе, он сопровождается стремлением к комфорту, к обустройству жизни.

У Шпенглера, однако, были предшественники, и жили они в России. Первый из них – Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885) известен своим трудом «Россия и Европа» (1869). Основные положения этой работы сводятся к тому, что в мире существуют обособленные локальные культурно-исторические типы, своего рода организмы, переживающие зарождение, расцвет, дряхление, гибель.

Писатель и философ Константин Николаевич Леонтьев был последователем Н.Я. Данилевского. В книге «Восток, Россия и славянство» (1883–1886 гг.) он говорит об очагах культуры, претерпевающих три стадии циклического развития: первичная простота, цветущая сложность, упрощенная смешанная стадия.

Арнольд Джозеф Тойнби (1889 – 1975, Англия) был последователем О. Шпенглера. В основном труде «Исследование истории» (1934–1961 гг.) Тойнби приходит к выводу о том, что история человечества есть совокупность историй, замкнутых цивилизаций (вначале 21, затем 13), претерпевающих следующие стадии развития: возникновение, рост, надлом, разложение.

Нашим современником был сын поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой историк Лев Николаевич Гумилев (1912 – 2002). В своем основном труде «Этногенез и биосфера Земли» (1970) он приходит к выводу о том, что в истории человечества большую роль играет динамика пассионарного напряжения этнических систем:

– фаза подъема (быстрое увеличение числа пассионарных особей);

– акматическая фаза (максимальное число пассионариев);

– фаза надлома (резкое уменьшение их числа),

– инерционная фаза (медленное уменьшение числа пассионариев);

– фаза обскурации (почти полная замена пассионариев субпассионариями).

В некоторых случаях отмечается фаза «золотой осени» (всплеск пассионарности на фоне общей тенденции ее снижения с последующим исчезновением).

Наиболее известной из приведенных концепций, как сказано выше, является концепция Шпенглера, согласно которой, повторим, вершина цикла развития обозначается как культура, а следующая стадия (деградация) как цивилизация (исторически эта стадия хорошо известна на примере греко-римского этноса).

Достаточно ярким примером соотношения цивилизации и культуры может служить современный бытовой музыкальный центр. Он с потрясающей точностью воспроизводит звучание оркестра, музыкальных инструментов, вокальных пьес. Однако пройдитесь по частотным радиодиапазонам – и вы не услышите (почти наверняка) Моцарта, Чайковского, Шуберта, Каллас, Шаляпина: все каналы будут забиты синкопированной неряшливой дрянью и скороговоркой спортивных и политических комментаторов.

В стадии цивилизации человек испытывает стремление к комфорту, удобствам, минимализации личных усилий, в том числе нравственных; он также испытывает стремление к минимализации эмоций (на Западе считается неприличным «лезть в чужую душу»). Отношения становятся формализованными, внешними, душевные порывы неуместны.

Сочувствие, сопереживание в западном мире может быть расценено как трата эмоций, душевных сил, то есть известный дискомфорт, которого надо избегать (фактически это суперэгоизм, оберегание себя). В медицине это проявляется не-жалением больных, нелюбовью к больному, формализмом в работе, особой заботой о юридической защищенности.

Это плохо соотносится с нравственными нормами, постулируемыми христианской религией, свидетельствуя об ослаблении и утрате веры, безбожии. Трагизм ситуации заключается в том, что в отличие от эволюции предшествующих моделей цивилизациии, конец христианской цивилизации означает для нас конец истории. Европа и, вероятно, Россия (в меньшей степени) в настоящее время переживают именно эту стадию цивилизации.

На таком историческом фоне периодически обсуждается понятие «постхристианство». Конечно, если считать религию историко-этнографическим феноменом (что мы наблюдаем в атеистических системах мироощущения), то использование понятия «постхристианство» как термина, характеризующего следующую за христианством ступень эволюции человеческого общества, вполне правомерно. Однако с позиций религиозного (христианского) сознания так называемое постхристианство является ложной концепцией. Для нас Христос есть альфа и омега бытия (Откр. 22. 12-13).

Никакого «заомежья» не существует. Человек, познавший Христа и отвернувшийся от него, приходит не к пост-, а к антихристианству с его персонифицированным воплощением. Нам представляется, однако, что человек, осмысливший это свое положение, в состоянии противостоять дальнейшей, ставшей уже традиционной, деградации, опираясь на собственные силы, разум и веру. Не забудем, что за 100 лет (1917–2017) в России накоплен большой опыт противостояния силам безбожия.

Во время недавнего освящения храма во имя святого Александра Невского (при МГИМО) Святейший Патриарх Кирилл сказал, что, судя по всему, Россия будет последней в мире страной, защищающей христианство. Мы должны быть достойны этой великой и трагической миссии. Приказа на отход нам никто не давал!

Как напутствие и утешение нам да прозвучат пророческие слова одного из великих святых последних времен преподобного Серафима Саровского: «Господь помилует Россию, и приведет ее путем страданий к великой славе».

Пророки не ошибаются.

Александр Викторович Недоступ (на фото) – профессор-кардиолог, доктор медицинских наук. Работает в Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова. Возглавляет Общество православных врачей Москвы.

Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках социально значимого проекта «Россия и Революция. 1917 – 2017» с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 08.12.2016 № 96/68-3 и на основании конкурса, проведённого Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».

АБСОЛЮТНО ДОСТУПНЫЙ НЕДОСТУП

Александр Викторович НЕДОСТУП – профессор-кардиолог, доктор медицинских наук. Работает в Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова. Возглавляет Общество православных врачей Москвы.

Семья у нас была религиозная, – рассказывает Александр Викторович. – По материнской линии все предки – священники. И бабушка, и дедушка происходили из духовного сословия.

Дед был тульский протоиерей Александр Раевский – председатель местного общества трезвости, директор духовного училища. Он был настоятелем большой церкви сначала в Заречье, где располагаются оружейные заводы, потом в центре города.

Я ездил в Тулу в прошлом году. Одна церковь разрушена и сейчас восстанавливается. В другой пока помещается областной архив, но собираются делать храм.

Моя вера в молодости была очень поверхностной, не слитой с жизнью. Хотя, наверное, она влияла на поведение. Я и в церковь забегал, и в Лавру ездил.

Но по-настоящему прийти к вере мне случилось так же, как большинству: после критической жизненной ситуации. Тогда ноги меня сами привели в храм. Я почувствовал, что там боль отпустила. И тут уже все началось серьезно.

Сколько вам было лет?

Около тридцати. Время было советское. Стал искать какие-то книжечки. Покупал «Журнал Московской Патриархии» – ради единственной проповеди, которая в нем печаталась.

Дальше судьба свела меня со священниками. Сначала с отцом Сергием Желудковым. К нему по-разному относятся, но он был человеком глубоко верующим, порядочным, умным. Потом с отцом Кириллом Чернецким, который венчал нас с женой у себя на квартире. А жену когда-то еще и крестил.

Сейчас у отца Кирилла уже полтора года тяжелейший инсульт, его лечат другие врачи. Но я его навещаю.

У вас рано сложилась семья?

Первая жена погибла. Потом – большой перерыв и 23 года назад второй брак с моей нынешней женой Ольгой Фомичевой. Она актриса театра Ермоловой, заслуженная артистка России. Последнее время довольно много выступает по «Народному радио», читает стихи, прозу.

Теперь трудный вопрос: почему вы стали врачом?

Мне нравились литература, история. Очень интересно было читать про атомную бомбу. Я колебался между Московским инженерно-физическим институтом и факультетом журналистики МГУ. Но потом понял: математику не люблю – так какой же из меня физик? А в журналистике в те годы пришлось бы писать не то, что хочешь.

Перед моими глазами был замечательный пример – академик Евгений Михайлович Тареев (кстати, сын известного богослова Михаила Михайловича Тареева). Это мой дядюшка. Как-то я попросил у него несколько книг по медицине и понял, что это интересно. Поскольку у меня была золотая медаль, можно было поступать куда угодно. Я и пошел в медицинский институт. Вроде бы случайно все получилось. А на самом деле Господь привел.

Интересно, почему вы выбрали кардиологию? Говорят, в сердце сама душа находится.

Сейчас, наверное, трудно это утверждать. Хотя у святителя Луки (Войно-Ясенецкого) такая концепция есть: сердце – обиталище души. Но, думаю, после пересадки сердца так уже не говорили бы. Ведь тогда вместе с сердцем к человеку должна переходить внутренняя сущность донора, а этого не происходит.

Так что сердце – это мышечный орган. Но собирательно, конечно, вместилище самых потаенных, глубоких, высоких чувств.

Жена академика Тареева – Галина Александровна Раевская (дочка протоиерея Раевского) тоже была терапевтом и кардиологом. Я смотрел на своих родственников и думал: «Наверное, буду терапевтом, как дядя Женя».

Стал заниматься в студенческом кружке на кафедре факультетской терапии первого Московского мединститута. Это старейшая терапевтическая клиника в России, возглавлявшаяся тогда Владимиром Никитовичем Виноградовым.

Который проходил по делу врачей?

Да, это мой учитель. Вот его портрет. По моей просьбе мне дали научную работу по сердцу. Я стал терапевтом. Но внутри терапии мне ближе кариология. Хотя мы занимаемся всеми внутренними болезнями.

Я знаю, что больные стремятся попасть к вам. Для них Недоступ доступен – или не особенно?

Доступен (смеется). Абсолютно. Конечно, трудно с годами становится, потому что невозможно никому отказать. Помню, когда-то отец Кирилл (Павлов) спросил меня: «Устаете?» Говорю: «Устаю». «Много работы?» – «Много». «Ну и работайте!»

Он меня благословил.

У вас с ним сложились дружеские отношения?

Он слишком высоко стоит, чтобы назвать их дружескими. Просто добрые. Этот человек излучал любовь всем своим существом.

Для меня так и осталось загадкой: отец Кирилл и есть тот самый сержант, который защищал знаменитый «дом Павлова» в Сталинграде? Фашисты так и не смогли захватить это здание, хотя штурмовали его несколько раз. Отец Кирилл как-то вспоминал, что нашел книжечку без обложки. Это было Евангелие – и он его читал.

Он всегда отказывался говорить на эту тему. Считал, что это уже не важно. Но одна моя больная видела табличку на доме Павлова: «Здесь держали оборону героические советские бойцы во главе с сержантом И. Д. Павловым». А отец Кирилл как раз был Иваном Дмитриевичем.

Похоже, там было два сержанта Павлова, оба сражались, защищали дом. Но потом отец Кирилл ушел в семинарии, Духовную Академию, постригся. А Яков Павлов вступил в партию и был признан официальным защитником дома.

Во всяком случае, в прошлом году отцу Кириллу вручили звезду Героя Советского Союза, о чем, возможно, не все знают. Уже когда он был болен. Он был очень удивлен и сказал мне: «Я чего угодно ожидал, только не этого...»

Скажите, с какой целью было создано в Москве Общество православных врачей?

Инициатива тут исходила не от меня. В 1994 году мне предложили сделать доклад о врачевании в России на конференции, посвященной памяти Ивана Ильина. Я отталкивался от его публикации по призванию врача в книге «Путь очевидности».

Потом с этим докладом я выступил по радио «Радонеж». Дальше его опубликовали в журнале «Москва» – по благословению отца Кирилла.

И вот незнакомые мне тогда люди пришли и сказали: «Возникла идея об объединении православных врачей. Мы по-особому мыслим, у нас своя точка зрения по многим вопросам».

По каким, например?

Медицина очень далеко зашла в возможностях управлять жизненными процессами человека. В частности, смерти, зарождения жизни. Вторгается в святая святых, сокровенные вещи. И часто ведет себя неподобающим образом.

Аборт нарушает заповедь «не убий». Фетальная терапия (фетос – по латыни «плод») использует вытяжки мозга и других тканей из умерщвленного человеческого плода, который или абортируется, или после укола изгоняется из чрева матери на поздних сроках беременности.

Такие вытяжки впрыскивают больному человеку, полагая, что это приводит к обновлению, омоложению органов.

Напоминает «Собачье сердце» Булгакова.

А мне – людоедство. Главное, никто научно не доказал, что это помогает. Фетальная терапия, по существу, уже отвергнута всем миром. А у нас – нет.

И даже если бы этот метод помогал, он все равно недопустим, потому что нарушает заповедь «не убий». И те, кто спокойно относится к нему, говорит, что младенец-то все равно погиб, могут пойти дальше: из его кожи делать абажуры, перчатки, как это уже было в истории человечества. А трупики сжигать и удобрять цветы.

Возвращение к фашизму.

Я считаю, что эта деятельность заслуживает своего Нюрнбергского процесса.

А есть еще технология «ЭКО» (экстра-корпоральное, внетелесное оплодотворение). Там образуются «запасные», «лишние» эмбрионы. Один-два ребенка рождаются, остальных – уничтожают.

Говорят, что на уровне нескольких дней существования, когда только слились женская и мужская половые клетки, это еще не человек, а некая зародышевая субстанция. Но Церковь считает, что это уже новая жизненная сущность и ее трогать нельзя.

Тело и душу человеку дают родители...

Это организм с готовым генным набором. Ему теперь нужны только кислород, питательные вещества – и будет человек. Уничтожение его – опять же нарушение заповеди «не убий».

А еще православные врачи против лечения стволовыми клетками.

Эти клетки дают родоначалие всему стволу (как стволу дерева – зернышко). Они существуют в человеческом организме в изобилии. Если в больной орган впрыснуть культуру стволовых клеток, они усваивают свойства ткани, в которую попали, и начинают размножаться. Получается как бы живая заплатка.

И ничего плохого не было бы, если бы стволовые клетки брались из тела самого человека. Такие технологии есть. Они дороги, но реальны. Можно брать клетки из пуповинной крови.

Во время родов?

Да. Но не из тела убитого эмбриона. И недавно Церковно-общественный совет по биомедицинской этике, сопредседателем которого я являюсь, сделал заявление, призвал врачей остановиться. Кроме того, проинформировал членов Церкви, что пользоваться этими технологиями нельзя.

Мы не приветствуем технику гипноза, когда выключается сознание человека. И много что еще.

На первом заседании Общества присутствовал архимандрит Кирилл (Павлов). Он нас благословил. Однажды целый вечер отвечал на наши вопросы. И потом долгие годы мы обращались к нему во всех трудных случаях.

Были у нас «проклятые темы». Были радостные дни, когда мы встречались, чтобы отпраздновать Пасху или Рождество. К нам присылали из Госдумы законопроекты, чтобы мы высказали свое мнение по ним. Скажем, о «целительстве». Предполагалось, что экстрасенсы, колдуны получат статус официальной медицинской профессии и места в поликлиниках. Мы резко (и, к счастью, не одни) выступили против. Закон не приняли.

Недавно прошло сотое заседание Общества. Мы получили поздравление Святейшего Патриарха, отслужили благодарственный молебен. У нас есть врачи, которые стали священниками.

Наше Общество было первым. А потом подобные общества возникли во многих городах России.

Что для вас лично значит этот союз единомышленников?

Православные врачи, как и все православные люди, немножко иные, «белые вороны». К тому же мы считаем, что необходимо лечение не только тела, души, но и духа, чем должны заниматься священники. Этого наши неверующие коллеги не понимают. Мы нисколько не считаем себя лучше. Среди них есть замечательные, врачи, подвижники, альтруисты. Просто Господь пока не открыл их внутренние глаза.

Нам проще говорить между собой. Мы собираемся раз в месяц, обсуждаем проблемы с родственных позиций.

И убеждаетесь: счастье – это когда тебя понимают.

А еще пытаемся противопоставить свою деятельность бездушной, бездарной новой медицине, которая формируется на наших глазах. Надо же сопротивляться.

Беседу вела Наталия ГОЛДОВСКАЯ

http://www.spring-life.ru/gazeta.htm

1997 год, http://kolev3.narod.ru/Arch/Org/SPG/spg.htm

Обращение представителей русской православной общественности

к президенту России Б.Н.Ельцину

Уважаемый господин Президент!

Действия дудаевских бандитов на сувеpенной теppитоpии России являются тяжелым испытанием национального и госудаpственного сознания pусского наpода. Вслед за убийствами pусских воинов, миpных жителей, женщин и детей, теppоpисты совеpшили еще одно пpеступление, похитив двух пpавославных священников: пpедставителя Патpиаpха отца Сеpгия и настоятеля гpозненского хpама Михаила Аpхангела отца Анатолия. Пеpед каждым pусским человеком, каждым лояльным гpажданином России встает мучительный вопpос: способны ли власть пpедеpжащие выполнить свой конституционный долг по сохpанению целостности госудаpства, подавлению вооpуженного мятежа на южной окpаине России, действенному пpесечению вакханалии убийств, гpабежей и насилий, чинимых вооpуженными бандитами? Hамеpено ли нынешнее пpавительство остановить уголовный теppоp или оно будет по-пpежнему pасточать усилия в поиске мнимого согласия с кpиминальной сpедой?

Сложившееся положение является пpямым следствием пpеступного попустительства и неpешительности властей, три с лишним года поощpявших создание уголовного заповедника на Севеpном Кавказе. Еще пpедстоит выяснить, кто из высших должностных лиц госудаpства повинен в пеpедаче оpужейных аpсеналов Дудаеву. Руководство стpаны пpи сочувственном молчании "четвеpтой власти" миpилось с пpактикой геноцида pусских, уничтожаемых, либо изгоняемых из своих домов в пpовозглашенной уголовниками "pеспублике Ичкеpия". В это же время высшие чиновники России вели закулисные пеpеговоpы с бандитами о "pазгpаничении и взаимном делегиpовании полномочий".

Совершенно необходимые и правомерные, но запоздалые и далекие от совеpшенства силовые меpы по восстановлению сувеpенитета России оказались пpеступным обpазом не доведенными до конца. И дело не в серьезнейших проблемах аpмии (хотя для ее намеренного pазложения и уничтожения в общественном мнении было сделано все мыслимое и немыслимое). Оболганные, униженные, дуpно укомплектованные и снабженные pоссийские войска сумели выполнить свой долг пеpед Родиной, пеpед наpодами России. Пpошедшему Гpозный, Ведено и Самашки pусскому солдату нечего стыдиться, сколько бы над ним не глумились пpофессиональные "гуманисты", готовые поддержать все, что во вред исторической России. Трагедия - в отсутствии политической воли и госудаpственной ответственности облеченных властью деятелей, заинтеpесованных, похоже, не столько в восстановлении полноты pоссийского сувеpенитета, как в сокрытии следов своего сотpудничества с дудаевским режимом или в совместном с ним пользовании международными субсидиями из исламских стран на восстановление "замиренной" на дудаевских условиях Чечни.

В Буденновске свершилось обвальное падение ответственной национально-госудаpственной воли. Армия была паpализована самим правительством, которое вместо окончательной ликвидации бандитских очагов пpиступило к пеpеговоpам с теppоpистами под вездесущим контpолем миpовых сил в лице ОБСЕ. Басаев и его убийцы остались безнаказанными, уголовники вместо кары получили право обсуждать вопpосы целостности России, ее сувеpенного пpава pазмещать свои вооруженные силы на всей теppитоpии стpаны. Своими действиями “миротворцы” из высших эшелонов власти пpедали и обессмыслили жеpтвы, понесенные аpмией, выдали на pастеpзание теppоpистам pусский и дpугие наpоды Кавказа.

Дудаев и его окpужение откpовенно издевались над "блоками" достигнутых "договоpенностей". Вместо pазоpужения бандитских отpядов началась вооpуженная охота на pусских солдат (едва ли не безнаказанная в силу безбpежной, с откpытой датой пpезидентской амнистии). Теppоpистические акции пеpекинулись на теppитоpию Дагестана, бросая вызов мирной жизни наpодов, связавших свои истоpические судьбы с Россией. Судорги "жесткости" при проведении не имевшей шансов на однозначный успех пеpвомайской опеpации (оставившей много вопросов), не могли стратегически изменить ситуацию на фоне отсутствия общей установки на неукоснительный pазгpом бандитов.

Взяв в заложники пpавославных священников, уголовники пытаются придать конфликту несуществующий религиозный аспект. В очеpедной pаз оставляя без последствий совеpшенное надpугательство над духовным и национальным достоинством России, пpавительство пеpед лицом всего миpа свидетельствует о глубоком внутpеннем выpождении существующей власти, неспособной оградить основы национального бытия.

Господин Пpезидент! Ваш долг покончить с губительной и беспомощной политикой умиpотвоpения кpиминального образования. В отличие от измученных и голодных обывателей, сбитых с толку антиармейской и антигосударственной истерией СМИ, Вы обязаны сознавать, что политическая капитуляция, вывод войск из Чечни, и тем более пpизнание ее независимости, не пpиведут к миpу. Став новым “субъектом международного права” “Ичкерия” немедленно превратится в форпост борьбы против России. Это будет означать полный исторический крах российской государственности, которая не способна защитить ни русских, ни народы, осознанно соединившие свою судьбу с Россией и сохраняющие ей верность. Сопpедельные pусские земли станут аpеной крупномасштабной уголовной агрессии "деpжавной Ичкеpии", весь Кавказ будет ввергнут в кровопролитную междоусобицу и войну против России, а любые попытки адекватно пресечь теppоpизм пpиведут уже к открытому геополитическому и военному шантажу России со стоpоны тpетьих стpан, заинтеpесованных в ее ослаблении.

Симптомы такого будущего нам продемонстрировал подготовленный с участием иностранных спецслужб захват теплохода "Аврасия" с помощью турецких граждан, воевавших в банде Ш.Басаева. Участие на стороне Дудаева граждан Афганистана, Пакистана, Иордании, истерия в некоторых исламских странах показывает, что уже сегодня тление уголовного очага ведет к опасному втягиванию Кавказа в орбиту исламской политики, неконтролируемой на уровне государств. В Чечне на карту поставлены двухсотлетняя державная работа России на Юге, баланс сил в Средиземноморье, судьба Крыма, восточно-христианского мира, всех, кто тяготеет к России на Кавказе и за его хребтом.

Hедопустимой политической близоpукостью пpедставляются и нынешние упования на "внутpичеченский диалог". Подобный диалог пpиобpетет действенную перспективу лишь в условиях обеспеченного пpавопоpядка, для чего необходимы беспощадное уничтожение боевиков, неотвpатимое уголовное пpеследование их пособников, а также всех лиц, незаконно владеющих оpужием. Следует пpекpатить возмутительные pазглагольствования об "особом" чеченском "менталитете", служащем якобы достаточным основанием для безнаказанного наpушения общеpоссийского уголовного законодательства и претензий на особый статус. Теppоpисты, убийцы, грабители и их покpовители, будь они с чеченским, pусским, татаpским или каким-либо иным "менталитетом" должны быть одинаково караемы со всей строгостью закона.

Сегодня в России нет гражданской войны и нет паpтии войны: в России имеет место уголовный мятеж и потвоpствующая ему паpтия мятежа. Последняя наpяду с колоссальными финансовыми ресурсами пользуется полной поддержкой средств массовой инфоpмации, которые давно отданы под контроль сил, по своему происхождению и взглядам сомнительных с точки зрения их верности исторической российской государственности. Но только им дано право публично интерпретировать события. Они же совершают моральный геноцид нации, последовательное pазложение нpавственных, культуpных и госудаpственных устоев pусского наpода, ведут немыслимую ни в одной стране бесстыдную кампанию по шельмованию аpмии и истоpической pоссийской госудаpственности. Законные действия по защите целостности и суверенитета России они объявляют "гражданской и братоубийственной войной", оспоривая саму правомерность подавления уголовного очага и уравнивая бандитов и солдат, защищающих неделимость Отечества.

Господин Президент! Уголовные мятежники - не братья гражданам России. Их нескpываемые цели - оттоpжение pоссийских теppитоpий, изгнание и уничтожение pусских, пpевpащение их в pабов (о чем свидетельствует кошмаp тpехлетнего дудаевского "пpавления"). С убийцами недопустимы и невозможны никакие политические переговоры. С бандитами возможен лишь один язык - язык твердой государственной воли, жестоко карающей любое посягательство на основы государства и коpенные права его граждан.

Поpа оставить пугливые оглядки на моpально изолгавшихся "пpавозащитников" и покpовительствующую им миpовую закулису, заинтеpесованных в насаждении двойных стандаpтов для продолжения губительной национальной политики, закpепляющей пpавовую, культуpную и политическую дискpиминацию pусского наpода - основателя и стержня российской государственности. Ответственный перед историей глава госудаpства должен в столь критический момент руководствоваться не сомнительными и мнимыми выгодами предвыборной кампании, а пpедпpинять pешительные меpы по подавлению кpиминального мятежа в Чечне, изобличению и наказанию московских сообщников Дудаева, восстановлению полноценного сувеpенитета России, утвеpждению законных пpав всех гpаждан страны. Иное станет преступлением против Отечества.

Участники Православного политического совещания и поддержавшие их:

Юрий Алехин, Алла Андреева, Александр Анисимов, Михаил Антонов, Игорь Артемов, Михаил Астафьев, Валерий Балабанов, Виктор Балашов, Анатолий Балтрукевич, Александр Бельчук, Галина Богатова, Владимир Большаков, Елена Бондарева, Павел Бордунов, Леонид Бородин, Николай Бурляев, Антон Васильев, Наталья Величко, Тамара Воронина, Александр Гора, Владимир Гусев, Игорь Дьяков, Ирина Егорова, Константин Ершков, Юрий Ефремов, Георгий Жженов, Дмитрий Жуков, Владимир Заманский, Роберт Иванов, Александр Казинцев, Валерий Камшилов, Александр Камчатнов, Татьяна Карпова, Борис Карпов, Нина Карташева, Вячеслав Клыков, Вадим Кожинов, Игорь Кольченко, Сергей Королев, Владимир Крупин, Владимир Кудрявцев, Аполлон Кузьмин, Юрий Кукушкин, Станислав Куняев, Валентин Лебедев, Наталия Лебедева, Аристарх Ливанов, Николай Лисовой, Владимир Логинов, Сергей Лыкошин, Владимир Махнач, Василий Моров, Ксения Мяло, Анатолий Набатов, Наталия Нарочницкая, Александр Недоступ, Евгений Никифоров, о.Анатолий (Досаев), о.Владислав (Свешников), Владимир Осипов, Евгений Павлов, Николай Павлов, Алла Панкова, Татьяна Петрова, Андрей Печерский, Петр Проскурин, Сергей Пыхтин, Олег Рапов, Валентин Распутин, Валерий Рогов, Евгений Ряпов, Андрей Савельев, Алексей Световарский, Виктор Селиванов, Светлана Селиванова, Алексей Сенин, Григорий Серов, Валентин Сорокин, Всеволод Софинский, Юрий Спиридонов, Раиса Степанова, Александр Стрижев, Татьяна Тоболина, Виктор Тростников, Николай Филимонов, Ольга Фомичева, Анатолий Цверкун, Зураб Чавчавадзе, Игорь Шафаревич, Эльвира Шугаева.

«Сердце ищет Бога», «сердце любит», «сердце надеется»… – привычные для нас выражения. «Обителью Бога», «сокровищницей разума» называли сердце святые отцы. Но может ли верить, любить, надеяться «фиброзно-мышечный полый орган, обеспечивающий посредством повторных ритмичных сокращений ток крови», как определяет сердце современная медицина? И что такое вообще сердце? Об этом, а также о том, как совместить медицинскую и духовную точки зрения на сердце, насколько сложны строение и работа этого органа, как сохранить его здоровым, как относиться к пересадке сердца, – беседа с известным кардиологом профессором Александром Викторовичем Недоступом.

Вместилище души или «конусообразный полый мышечный орган»?

– Сердце – важнейший физический орган человека. Сердце занимает центральное место и в духовной жизни, о нем постоянно говорится в Библии. Сердцу придается значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовных воздействий. Александр Викторович, на ваш взгляд врача-кардиолога, почему такое внимание к сердцу отведено в Священном Писании? Вообще почему этот орган важнейший и в физическом, и в духовном мире?

– Не в первый раз мне задается такой вопрос. Я сам себе его ставил неоднократно. С коллегами иногда говорим об этом. Что касается роли сердца в физической жизни, то это насос, который перемещает кровь по органам. А кровь – носитель и кислорода, и питательных веществ. Кровь должна проникнуть во все закоулки организма. Когда останавливается кровообращение, человек не может жить – он умирает.

А почему сердце считается вместилищем духовной жизни человека? Есть множество пословиц и выражений вроде «сердце – вещун». И святые отцы все время говорят о сердце – я читал эти труды. Например святитель-врач Лука (Войно-Ясенецкий). Мозг понимался ими как место, где обитает разум, а сердце – как место, где обитают чувства, дух. Но думается, что это все-таки такой поэтический или иной, но образ, и непосредственно сердце – не вместилище души, духа и так далее. Хотя, возможно, это и не так. Потому что разве можно равняться со святыми отцами?! Где располагается душа? Что мы знаем об этом? Да похоже, что она располагается слитно со всем организмом. Недаром духовная сущность человека не имеет образа телесного и человеческого. Она распределена. Это вопросы, на которые ответа нет.

Я терапевт и кардиолог. Каждый день имею дело с больными. Знаю довольно хорошо, как сердце устроено: какие у него клапаны, какая проводящая система, как оно сокращается, как бьется. Знаю, как оно болеет, какие в нем могут быть изменения. И сказать, что это все – вместилище духа… Знаете, это как-то вульгарно звучит. И совершенно непонятно. Я думаю, что, скорее всего, такие представления о сердце связаны с тем, что, когда человек переживает какие-то эмоции, сердце тут же отвечает на это: оно бьется сильнее или же замирает на мгновение. При движении чувств человек невольно кладет руку на сердце. И оно болит при неприятных эмоциях, при каких-то трагических известиях… Конечно, неразрывная связь между эмоциональной жизнью человека и его сердцем существует. Я читал диссертацию о сердце и душе, по-моему, она из Грузии была… Прочел. Умная, хорошая, но ответа я там так и не нашел.

– Сердце – орган, который отвечает за веру человека. В сердце происходит основная борьба за душу человека. В нем сосредоточено все злое и хорошее, что есть в человеке. Христос сказал: «Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15: 19). Как к этому относится медицина?

– А мозг, голова, мышление? Разве всё это не отвечает за веру? Сколько интеллектуалов великих – и как всё это без головы можно представить? (Смеется.)

– Насколько сложно устроено сердце человека? Насколько уникален этот орган? Каковы его функции? Паскаль однажды заметил: «Сердце, а не разум чувствует Бога».

– Устройство бесконечно сложно. Если формально посмотреть, ну мышца, которая сокращается; клапаны, которые регулируют поток крови в самом сердце, – все, казалось бы, очень просто. Но сама по себе мышца сокращаться не будет. Что-то заставляет ее это делать. Есть в устройстве сердца, так скажем, деталь, которая образно называется «проводящая система». Это те нервы, которые проходят по сердцу: они построены совершенно определенно. По ним проходят электрические токи, заставляющие сердце сокращаться. И в этой «проводящей системе» есть предсердно-желудочковый узел – тоже целая система. По латыни: атриовентрикулярная система. И вот этот узел настолько сложен, настолько непонятен, настолько мудро и интересно устроен, что у нас даже есть афоризм: атриовентрикулярный узел – это остров чудес в океане неизвестного. Когда начинаешь это изучать подробнее: Боже мой! Сколько же там мудрости и неизвестных процессов происходит. Поразительно!

Когда сердцу больно

– В нашей стране от сердечно-сосудистых заболеваний умирает больше всего людей. Почему болезнь сердца – это болезнь номер один, особенно в России?

– Это, пожалуй, касается большинства цивилизованных стран. Трудно сказать… При всей сложности, при всей мудрости, которая в ней заложена, сердечно-сосудистая система очень ранима. Поэтому и болеют люди так часто. Сердечно-сосудистая система участвует во всем: и в обеспечении физической подвижности, и в обеспечении интеллектуальной деятельности, коль скоро она занимается транспортом – подвозом питательных веществ, кислорода и пр. И вместе с тем такая ранимость! Заметьте: как только человек начинает жить, сердце начинает работать. У плода сердце уже работает.

– В утробе?

– Да, в утробе, конечно. До последнего вздоха оно работает. Какая же на него нагрузка выпадает колоссальная! И насколько это чувствительный орган, который воспринимает все тончайшие эмоциональные движения человеческой души. Оно тонко приспособлено и к физическим запросам. Это очень сложный орган. А где тонко, там и рвется! Почему так происходит? Эта сложность и обеспечивает уязвимость. Возьмите, к примеру, топор какой-нибудь. Что в нем сложного? Вы видели когда-нибудь, чтобы топоры ломались? Да нет, лежит себе. (Смеется.)Сложнейшая система ломается часто. Так и здесь.

– По статистике, чаще всего сердечно-сосудистыми заболеваниями страдают мужчины, они чаще всего и умирают от этого. Почему?

– Берегите мужчин, как сказал один журналист. Прежде всего, возникает мысль о женских половых гормонах – они являются защитниками человеческого организма. На этом, кстати, было основано применение женских половых гормонов как терапевтического средства при заболеваниях сердца вообще и у мужчин в частности. Но у мужчин это давало соответствующий нескладный результат, и от такого лечения постепенно отказались. Женские гормоны обладают сосудорасширяющим действием. Итак, отсутствие или малое количество женских гормонов – это первое. Второе – курение. Это очень большое зло и агрессия. Затем, конечно, то, что на долю мужчин выпадает больше стрессовых нагрузок. Мужчины – воины, мужчины – стратеги, мужчины – начальники, мужчины отвечают за свою страну, за свой коллектив. Президент – это мужчина все-таки как правило. А значит, нагрузка более сильная и более тяжелая на нервную систему и на сердце.

– В каком возрасте нужно задумываться о сердце?

– Прежде всего должны задумываться родители. Когда младенец родился, надо следить, чтобы он не заболел, не простудился, чтобы не было у него воспаления легких. Защищать его нужно – раз. Закалять – два. Правильно кормить, когда он подрастет и придет время отрывать его от груди – три. Физические нагрузки обязательно. Может быть, отдать его в группы физической подготовки, чтобы он правильно занимался. Не нагружать его десятью секциями! Драмкружок, кружок по фото – это слишком много что-то! А там еще и язык, и хоккей. А в школе нужно объяснять, как себя вести, чтобы не заболеть, чтобы сердечко было здоровое. Не знаю, проводят ли сейчас такие уроки в школе.

Защищать сердце нужно с рождения. Говорить об опасности курева! Я вспоминаю, какую профилактику провел со мной отец, который курил с гимназических лет и умер от рака легких. Я был во втором классе. Он меня подозвал и спросил: «Ну как, ты уже курил?» Я говорю: «Нет, пап». Он: «Хорошо. Давай-ка закуривай здесь! Что ты будешь по уборным прятаться…» Достал «Беломор», я закурил. Он говорит: «Втягивай в себя». Я закашлялся: «Пап, я не хочу…» – «Пробуй! Попробовал?» И знаете, я больше не захотел! Так и остался некурящим. Это жесткий метод, и он неправильный.

Рассказывать нужно, что такое сердце, как важно оно! Какие бывают болезни сердца – даже у молодых людей.

– В какие времена года людям с сердечными заболеваниями нужно быть крайне осторожными? Когда случаются обострения?

– Обострения бывают круглый год. Особенно на изломе погоды, когда бывают магнитные бури. Между прочим, мы не все знаем про это. Что мы знаем об инфразвуке? А это очень серьезная вещь.

Переход из одного погодного режима в другой – это всегда тяжелая ситуация: сердце приспособилось к одному температурному режиму, к одному атмосферному давлению – и вдруг резкая смена. Я давно даю такой совет больным: приобретайте барометры и следите за этим устройством. Если стрелка упала, хотя погода вроде бы не изменилась, будь готов к тому, что начнутся неприятные ощущения – скачки давления, приступы аритмии. Когда я писал докторскую очень много лет назад, я изучал, как погода влияет на аритмию. Для этого я даже работал с гидрометцентром.

– Как помочь людям, у которых случился инфаркт? Что тут главное?

– Должно быть постепенное восстановление физических возможностей. Очень быстрое. Спустя несколько дней после инфаркта. Должен прийти методист, показать, как надо начинать движения. Сначала поработать кистью, потом ногами. Движения медленные. Но нужно двигаться! Учитель мой Виталий Григорьевич Попов – великий наш кардиолог – вспоминал, как однажды пришел к больному, а больной лежит привязанный к кровати – чтобы не двигался. Ужас! Есть целая система по реабилитации – и физической, и психической.

– А как себя вести с человеком, у которого больное сердце?

– Щадить надо! Вообще профилактика заболеваний чрезвычайно важная вещь! Был такой великий терапевт Григорий Антонович Захарьин. Его цитату приведу: «Победоносно спорить с недугами масс может лишь профилактическая медицина и гигиена». Это было сказано больше ста лет назад.

Моя мама была библиотечным работником. Она говорила, что человек максимально должен быть собран, максимально должен быть бережен к своему окружению дома. Не с чужими людьми, не на работе, а дома! А обычно мы приходим домой и расстегиваем все пуговицы, отпускаем себя. На работе ходили стиснув зубы, потому что не можем ответить грубо ни подчиненному, ни начальнику. А дома!!! Самые большие раны человеку наносятся дома!

А когда у кого-то больное сердце, нужно быть особенно бережным. Быть очень разумным. Не сюсюкать, чтобы человек не обижался. Не надо так: «Это не трогай! Это не поднимай! Не ходи, полежи…» Потому что таким сюсюканьем мы только подчеркиваем, что человек на особом положении, а это тоже травмирует. Но и лишний раз его поберечь надо. Лифта в доме нет, а нужно сбегать в магазин? Так подумай, сколько он сегодня уже прошел; посмотри, одышка есть или нет? И исходя из этого принимай решение.

Особая статья, как правильно кормить больного. Это сложная штука! Не как ему хочется: утром чайку, потом опять чайку, а потом обед на ночь глядя. Надо кормить равномерно, несколько раз в день. Чем кормить, нужно узнать у врача. И стараться, чтобы больной был спокоен. Не волновать его.

«Монахи болеют легче»

– Как влияют на работу сердца стрессы и депрессия?

– Плохо влияют. Но мало кто знает, что есть еще одно понятие – дистресс. Дистресс – это отрицательный стресс. И есть такое понятие как стресс без дистресса. Без стрессов мы не живем. Как только родился младенец – ух ты! Не хочу! Холодно! Меня кто-то трогает! Начинают зачем-то обмывать. Стресс, крик. Хочу назад. Вообще зачем мне это нужно все! И пошло-поехало, понимаете? И у взрослого человека постоянные стрессы. Когда мы смотрим спортивные состязания, когда играем во что-то сами. Когда читаем книги, когда слушаем музыку. Классическая музыка так волнует! Человек слушает, и у него слезы! Но это счастливые слезы! Потому что он одновременно впитывает эту красоту невероятную. Стресс неизбежен. Дистресс – это удар, оскорбление. Вот этого нужно избегать. Это обида. Это жуткая агрессия, гнев. Это грех. Не нужно нервировать себя. Мудрость нужна большая.

Один мой знакомый врач написал диссертацию о том, как переносят гипертонию, астму и язву богатые люди и монахи. Оказалось, что болеют одинаково часто. Но монахи болеют легче!

– А что значит «болеют легче»?

– У них нет такого угнетения духа. Для бизнесмена заболеть, выйти из строя – это трагедия. Он волнуется, нервничает. Это дистресс. А монахи благодушны!

Надо ли знать свой смертный час?

– Если вы знаете, что человеку осталось недолго жить, как вы говорите ему об этом? Вы как-то готовите его к этому переходу?

– Это очень правильный и очень серьезный вопрос. Потому что после так называемой перестройки у нас пошло обезьянничание с Запада, причем усваиваются не лучшие черты западной цивилизации. У них там к этому относятся просто: о скорой смерти пациенту сообщать надо, чтобы он успел сделать соответствующие юридические распоряжения. У нас тоже стали сообщать пациенту о страшном диагнозе. Я не согласен с этим!

– Почему?

– Потому что такой случай был – о нем рассказывал мой учитель. Один очень мужественный человек, закаленный в боях и в жизни, был тяжело болен и попросил врача: «Доктор, вы знаете мою жизнь. Я много видел, много претерпел. Я спокойно отношусь ко всему – и к смерти тоже. Скажите честно, сколько мне осталось?» Врач ему сказал. (Пауза.) Больной отвернулся к стене, несколько дней так пролежал. Человек, поседевший, прошедший бои, который так много видел! Это частая реакция и у многих обычных людей. Конечно, бывают и исключения.

Могут спросить: «Но как же вы, верующие люди, можете не сообщить о скорой смерти? Вы должны подготовить человека! Это наша надежда и наше упование…» Но, во-первых, еще неизвестно, что нас там ждет. Одобрят ли там нашу жизнь, наше поведение. А что там будет, мы не знаем, и это страшно на самом деле. Страшен переход. Мы ничего не знаем об этом. Я думаю так, что даже верующий человек не должен знать часа своей смерти. Исключение – это разве что люди в самом-самом почтенном возрасте, старушки, которые уже себе и смертное белье припасли, и денежки на похороны отложили.

Верующих людей у нас много. Крестятся все, вот только отпевают не всех. Над нашим обществом хорошо потрудились, стараясь выбить из людей веру, и в значительной степени преуспели в этом. Вспомните, как мужички сбрасывали колокола с колоколен, церкви рушили. Многие сегодня крестились в зрелом возрасте. И говорить о скорой смерти этим людям, подвергать такому стрессу неокрепшую веру – опасно. Нельзя так безжалостно относиться к людям.

Конечно, больной может спросить: «Доктор, сколько мне осталось?» Но, во-первых, мы, врачи, сами, честно говоря, не знаем точно. Мы не пророки. Более или менее понятно, сколько человек еще протянет, но бывают и ошибки… Обычно говорят так: «Не буду от вас скрывать: положение серьезное».

Вы видите, сколько врачей вокруг больных? Какие бесконечные обходы? И ночью не отходят, и днем. Постоянные консультации. Но мы бы не стали ничего этого делать, если бы у нас не было никакой надежды. У нас есть надежда. Я думаю, что наша задача сейчас – это думать о том, как сделать так, чтобы пациент поддержал нас, врачей, был нашим союзником в борьбе за его жизнь. Например, спросить: «Я вижу, на вас крестик. Вы верующий?» Он ответит: «Да». Ты ему: «Вы уж простите за такой интимный вопрос, а вы давно причащались? Вы знаете, я бы вам советовал душу облегчить. Ведь у нас столько грехов накопилось. Душу облегчите – вам и физически легче станет. Понимаете? И причаститься после этого, конечно».

Чужое сердце

– Каково ваше отношение как православного христианина к пересадке сердца? На ваш взгляд, что происходит с человеком, которому пересаживают сердце? Меняется ли он?

– Меняется, как меняется любой человек, переживший тяжелую операцию.

А отношусь я положительно и не раз направлял людей на эту операцию – иначе они бы погибли. В чем-то здесь есть ответ на ваш самый первый вопрос. Потому что если бы сердце полностью отвечало за личность человека, то после пересадки, трансплантации это был бы другой человек. Отец Анатолий (Берестов) был настоятелем церкви при Институте трансплантологии. Мы с ним давно знакомы, еще до его пострига. Я его спрашивал, не замечал ли он, что люди меняются после пересадки сердца. Он категорически отвечал: «Нет!»

«Между грехом и болезнью прямая связь»

– Цель христианской жизни – очистить сердце. «Чистые сердцем узрят Бога» – слова из Священного Писания. Как вы понимаете эту фразу? И говорите ли вы об этом с пациентами?

– Да… «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5: 8). Речь идет о духе, я думаю. Потому что чисты духом те, кто любят людей. И в этом видят исполнение Божиих заповедей. Когда человек согрешил, он загнал себя внутрь. А совесть есть, и она не успокаивается. Это застойный очаг. А вокруг него индуцируется электрическое поле неправильного заряда. Поражаются другие центры. Центр сосудодвигательный – вот тебе гипертония. Центр регуляции желудочно-кишечного тракта – вот тебе язва. Прямая связь между грехом и болезнью.

– Александр Викторович, дайте, пожалуйста, нашим читателям совет, как следить за сердцем.

– Самолечением заниматься очень опасно! Можно так промахнуться. А сердце – орган очень важный, как вы уже поняли. Лучше посоветоваться с врачом, а не изучать интернет, что просто опасно.

С Александром Недоступом

беседовал Никита Филатов